– Дыра, она и есть дыра. Даже вскрытия никто не сделал.. Ничего…
– Да чего вскрывать, если у нее голова была проломнела в нескольких местах… Все вам, городским, не так и не эдак…
– А что можете рассказать про Орешину Надю?
– Ничего особенного. Мать-одиночка. Жила с матерью и маленьким сыном в своем доме. Мать у нее злющая, не разрешала Надьке встречаться с Аверьяновым дома, вот они и делали свои дела в лесу… Я так думаю, что они и увидели, как Валю закапывают… Аверьянов всегда ходил под хмельком… шумный мужик… Он мог подойти и спросить запросто: «Может помочь надо?» А уж если бы увидел труп, то не стал бы прятаться, зашумел бы, постарался схватить и избить убийцу… Но его убили. Из пистолета, так же, как и Надю. Их из пруда-то выловили с пробитыми головами…
***
Она вернулась домой поздно. Ни сказав никому ни слова (приехали Ведерников и Селезнев, они играли с Логиновым в карты и снова пили пиво), Наталия поставила табурет и стала рыться в стеллажах Зоси, забитых книгами. И когда, наконец, нашла то, что искала, спряталась с книгой на кухне и внимательно прочитала все то, что ей необходимо было знать для сегодняшней ночи.
Затем пришла в гостиную и сказала:
– Мне надо с вами поговорить…
***
Она позвонила ему в три часа ночи. Они договорились, что встретятся через сорок минут у входа в больницу. Теперь, когда все прояснилось, она могла позволить себе все, что угодно. А почему бы не повторить то, про произошло у них в кабинете за ширмой? Жизнь дается только раз, и когда еще ей удасться так развлечься… Деревенская больница, симпатичный умница-доктор, который, к тому же еще, и прекрасный любовник…
В предвкушении сексуальных забав, она решила даже прибегнуть в некому психологическому извращению. Дождавшись, пока все мужчины в доме уснут, она переоделась в ванной комнате перед зеркалом, расчесала волосы, подкрасила ресницы и губы… Ну чем не итальянка? Разве что со светлыми волосами… Белая шелковая блузка подчеркивала белизну ее кожи, а красная юбка с оборками плотно стягивала талию, расширяясь книзу. Жалко, что не было бархатного узорчатого жилета… И чулки белые она успела прикупить в городе, в аэропорту, когда только прилетела из Симферополя…
Накинув шубу, она выбежала из дома и уже очень скоро запыхавшаяся стояла на крыльце больницы.
Ошеров встретил ее в белом хлате, как и было условлено.
– Можно я буду тебя называть Юрием Григорьевичем, как будто я – твоя пациентка, хорошо?
Она вошла за ним в больницу и заметила, как он запирает ее изнутри.
– Вот это правильно… Как-то спокойнее будет…