Тонкий провод, являющийся продолжением растяжки и уходящий куда-то в сторону, попал на глаза случайно, когда мне стало казаться, что ничего страшного и ужасного в пещере нет и от получения книги меня отделяют лишь собственные страхи. Скорость продвижения упала практически до нуля — если раньше я исследовал только пол, то теперь приходилось исследовать еще и стену, так как провод сливался с ней до состояния полной невидимости и порой только пространственное воображение подсказывало, куда бы он мог двинуться дальше. Обогнув пещеру относительно входа на девяносто градусов, я обнаружил цель своего поиска: тонкую подпорку между потолком и полом, к нижнему концу которой был приделан туго натянутый провод. Мало того, к подпорке вело еще несколько проводов, уходящих в разные стороны и показывающих, что распорка у входа является наиболее видимой и явной ловушкой.
Книга знаний появилась перед глазами практически самопроизвольно, видимо, уже научилась угадывать мои мысли. В предыдущей пещере я зацепился за растяжку, грохнувшись на пол, однако ничего страшного не произошло. Следовательно, возникает вопрос — почему? Ловушку уже успели деактивировать предыдущие игроки? Или ничего страшного не случится, когда провод выдернет подпорку? Артефакт начал медленно прокручивать видео и я в который раз сделал себе зарок относиться к исследованию тщательнее. Все мое внимание было поглощено найденной книгой и детального осмотра пещеры я не совершал. Только один раз обвел взором пространство, выискивая явные странности, не нашел и вновь вернулся к постаменту, думая о том, как забрать свою добычу. Однако просмотр видео показал, что даже в исследованном другими игроками помещении всегда есть нечто, что должно быть изучено. Например, на месте распорки в предыдущей пещере ничего не было. Так, во всяком случае, казалось с первого взгляда. Однако стоило увеличить изображение, как взгляду представилась удивительная картина — в тенях, отбрасываемых неровностями стен, находилась грубо созданная статуя кинокефальца, выполняющего роль атланта. Подняв руки вверх, он удерживал грозящий рухнуть вниз свод, при этом выражение морды собакоголового существа было красноречивей любых слов. Несмотря на грубую резьбу и невозможность приблизить изображение еще больше, было заметно напряжение, испытываемое прообразом статуи. Скульптор настолько искусно передал нечеловеческие усилия, совершаемые кинокефальцем, что я непроизвольно начинал проникаться уважением к этому атланту. К сожалению, когда огонь сжег нас дотла, я смотрел в другую сторону и не увидел, что произошло со статуей — осталась ли она на месте или тоже была уничтожена всепоглощающим пламенем?