— Кстати, уважаемый, — подал, наконец, голос Кырым, выполаскивая руки в ведре, — думаю, вам приятно будет узнать, что достопочтенная Ярнара, эммм… то есть Ласка находится в полной безопасности. Городские беспорядки ей не грозят.
Хоть на этом спасибо. Ну да не стоит обманываться, не для спокойствия напоминают, а ради того, чтоб не забыл ненароком про ошейник и цепь, на которой сидит.
— Ну, воин, иди, — сказал Урлак. — Выполнишь все правильно — озолочу. Будешь во второй сотне, хоть и ак-найрум. Получишь от кагана шест со шнурами. Без хвостов, разумеется.
Поклонившись, Бельт двинулся к двери. Между черно-белых створок он задержал дыхание, словно там, за порогом, предстояло нырнуть в холодную прорубь. Или, наоборот, в горячую?
Дом пылал, но никто не пытался выбраться из гигантского костра. Славно погуляла в поместье злая вахтага Бельта Стошенского. Прошлась колесом беспощадным, от верха до низа, и в подвалы заглянула, и во флигельки нарядные, узорчатыми стеклами украшенные. Плавятся стекла, стреляют горячим, стекают разноцветными слезами в шипящее пламя. А люди, которым бы рваться из окон да дверей, спасаясь от огня, мертвы. Животным повезло больше. Разбежалась охотничья свора, разлетелись сокола. Ученая сорока, севши на ворота, глядела, как выводили из конюшен заседланных лошадей, выносили из дому дорогую посуду и золотую-серебряную мелочь, распихивали по котомкам отрезы расшитой ткани и меха. Впервые человечье поведение было близко и понятно ей.
Бельт смотрел, не мешая людям собирать урожай с привычного поля. Табунарий знал, что стоит только дрогнуть, выпустить на лицо неуверенность от собственных приказов, и тут же придет конец его командирству. Солдат не верит мятущемуся камчару, а подтабунарий не уважает сомневающегося вахтан-хана. А потому пусть они все видят лишь отсветы пламени на серебре плети да жестоко стискивающие её пальцы. Пусть думают, что это — радость от гибели врага.
Вот она, твоя новая война, Бельт. Вовсе не такая, как в лесах под Симушницами, где достаточно умения снимать головы собственноручно. Здесь другое. Что толку, что ты не резал нынче хозяина поместья, не раздвигал ноги мертвой хозяйке и не гонял слуг и детей по коридорам и подвалам? Ты просто привел сюда тех, кто сделал это по твоему слову.
Твоему?!
Твоему.
— Уходим, — рявкнул Бельт.
Показалось или нет?
— Ясноокий, — Усень подскочил к стремени. — Малый амбарчик ишшо остался!
Может это просто голубь метнулся в оконце под самой крышей амбара?
— Уходим, я сказал!
Бельт вдруг понял, что стал слишком надеяться на чудеса. На то, что какой-то вахтангар был слишком увлечен сундуком, что дом имеет потайные неприметные двери, а огонь не выест до конца этот самый амбар. И главное — на то, что его меченное шрамами лицо хорошо видно из амбарного оконца и когда-нибудь за спиной зашуршат то ли ножны, то ли голубиные крылья.