И все-таки ненадежно и очень опасно.
— Пошла!
Голем перетек через зубцы и устремился вниз, выворачивая когтями куски стены. Вдруг он заскользил и с жутким скрежетом поехал по кладке. Сейчас перевернется и шлепнется на спину, раздавив бескрылую! Механом пробежал еще несколько шагов, а потом оттолкнулся и с грохотом рухнул прямо на лапы, подняв тучу пыли. В ее клубах мелькнуло серое пятно. Жива… Даст голему шпоры? Уйдет от погони одна? Проклятье, она же не знает, куда!
А вверх по лестнице уже бежали вахтангары. И Ирджин с ними. Не удивительно.
Да, не успелось. А ведь так и так кто-то бы погиб. Плохо, что нынче эти кто-то — он и Ласка. Ну да какова дорога, таков и её конец. Склана жива, и нет в том ее вины.
Бельт встал так, чтобы было сподручнее рубить с замаха. Пара вахтангаров взлетела на последние ступени, в четыре руки вышивая клинками.
Между каменных зубцов показались клыки и когти из железа.
— Как ушли?! — взревел каган. — Куда ушли?!
Докладывал один из кунгаев, уже почти готовый к свиданию с колом:
— По всему — в Дурдаши. Там в последний раз видели голема. Но облавы пущены по всему городу, ясноокий.
Ханма, казалось, уже поуспокоившаяся, снова гудела цокотом копыт и криками вахтангаров.
— Где Кырым?!
— В своих покоях. Головой мается. И ходит с трудом.
— Ко мне его! Быстро! Ирджин где?
— Там же. Сильно ранен. Голем ему съел щеку и нос. И глаза.
Кунгай сотворил отвращающий символ: спаси, Всевидящий, от подобной участи. Уж лучше по-честному помереть, чем выслепком жить.
— Идиоты! Мудаки! Не могли отдать серошкурую?! Не могли, я спрашиваю?! Этот самый… Лылах где?
— Переведен в Шестиконечную башню.
— Усилить стражу! И позвать мне подтабунария вахтаги Бельта Стошенского, Уленя-Усеня, как там его… Быстро!
Пришла пора Золотой Плети взвиться по-настоящему.
К колодцу у хан-бурсы подобрались лишь затемно. До того отсиживались в развалинах сожженного дома. Бельт успел сменить порванную куртку на вполне приличный халат, а склана еще и раны промыла, перетянула наскоро, попользовав пузырьки из лаборатории. Так что все было намного лучше, чем могло бы.
— Там глубоко? — спросила Элья. Она стояла и смотрела в дыру. Нехорошо так смотрела. Лишь бы не передумала спускаться, а то заставлять — силы нет.
— Не знаю, — сказал Бельт, проверяя крепость узла. — Запрещено уходить в землю больше, чем на десять локтей. Разве что по особому разрешению и с благословления.
— Под землей совсем плохо.
— Тебе-то что, пришлой. А вот меня демоны в лицо и по запаху знают
— Ясно. Со мной собираешься?
— Собираюсь.
— Не боишься, что твою женщину…