Алан Белл, профессиональный телохранитель, специалист по безопасности
Босс и партнер Патаркацишвили Борис Березовский, в тот период заместитель секретаря Совета безопасности РФ, а по сути, мне кажется, руководитель этого важного государственного органа, наверное, и есть тот самый человек, который вполне мог принимать решения в нашем вопросе, равно как и в вопросе освобождения всех других попавших в заложники российских журналистов. Для этого у него были и финансовые возможности, и политические полномочия. Вспомните, каким колоссальным влиянием он обладал на ближайшее окружение Президента РФ Бориса Ельцина. Вспомним еще, как зам. секретаря Совбеза чартером прилетел в Грозный и при съехавшихся видеокамерах триумфально увозил с собой им же освобожденных сотрудников ОРТ – Романа Перевезенцева и Вячеслава Тибелиуса. В телевизионных комментариях говорилось о сложных переговорах, тщательно продуманных и спланированных шагах, многоходовых комбинациях – все ради освобождения невинных и несчастных журналистов. Активное участие при освобождении наших коллег – Юрия Архипова, Николая Загнойко, Николая Мамулашвили и Льва Зельцера – принимал тогдашний секретарь Совета безопасности Дагестана Магомед Толбоев, один из подчиненных Березовского. Значит, Борис Абрамович и есть тот, кому и мы с Владом Черняевым должны быть признательны и сказать свое большое и искреннее спасибо. Только вот как-то сразу и несколько вопросов возникало к нему. Да вот задавать их уже поздно, нет с нами больше Березовского. Остается лишь строить предположения, которыми я поделюсь чуть ниже…
Однако я отвлекся и забежал несколько вперед. Пока еще мы оставались заложниками. Мы все еще находились в «камере», шестой по счету, считая яму. Наш сырой полуподвал задней стеной выходил на дорогу, откуда через крохотное вентиляционное отверстие до нас отчетливо доносились голоса прохожих, особенно часто мы слышали играющих детей. Там все так же бурлило лето. Своими приглушенными птичьими голосами оно изводило нас особенно изощренно. А когда шел дождь, мы совсем притихали и слушали, как где-то наверху обильно льет на крышу, а потом, когда дождь затихал, его ровное гудение дробилось на части и переходило на отдельную мелкую капель. И вот дождь уже кончался, но еще долго здесь и там капли продолжали назойливо стучать по лужицам.
У нас же царили сырость и духота. Пространство бледно-черного обиталища тяжело висело вокруг. Отсыревшая одежда так плотно прилегала к телу, что отлипала нехотя, как липучка. Мы не могли полной грудью вдохнуть воздух, нам просто не хватало кислорода, и мы иногда даже припадали к зарешеченной дырочке вентиляции, пытаясь вдохнуть свежего воздуха с запахами лета.