Президент и его советники употребили все многообразие русского языка, чтобы толком не произнести фразу: «Чечня – независимое государство». По словам Бориса Ельцина, собеседники договорились «не упираясь, одновременно продумать дальнейшие шаги в отношении свободы Чеченской республики».
Какие еще дальнейшие шаги можно изобрести, чтобы все-таки не констатировать то, что уже свершилось де-факто, – Чечня не является частью России в том смысле, что не подчиняется никаким распоряжениям ее властей?
По выражению Ельцина, с Чечней в конечном итоге может быть создано совместное «экономическое, оборонное и авиационное пространство». Как можно создать единое экономическое и оборонное пространство без единого правового и политического? Что касается странным образом сюда приписанного единого авиационного пространства, то, помнится, о едином европейском небе до Урала мечтал еще генерал де Голль…
Борис Ельцин предложил «создать рабочую группу» по подготовке российско-чеченского договора. По замыслу Москвы, она должна сыграть роль последней соломинки, предотвратив все же каким-то чудом объявление Чечни независимой. Это примерно как в шахматах, когда мат неизбежен, но проигрывающий еще делает какие-то шаги, оттягивая неприятное пожатие руки победителю. Впрочем, помнится, в литературе был описан прием, который может совершеннейшим образом сломать ситуацию, – знаменитый «бросок в голову» Остапа Бендера, когда фигуры попросту сметаются с доски. В политике это принято назвать корректно и не без изящества – «силовое разрешение проблемы». Как вариант…
Георгий Бовт, Евгений Крутиков, «Сегодня», август 1997 г.
Документальный фильм «Рынок рабов» вызвал настоящий шок и в России, и на Западе. Никто из зрителей – ни друзья, ни противники чеченских мятежников – не сомневались в подлинности показанной ленты.
Один из тех, кто начинал снимать этот фильм еще в прошлую войну, журналист Ильяс Богатырев сам побывал в чеченском плену. Стрингер, продолжая рубрику «Кавказский пленник», публикует беседу с ним.
– Ильяс, про вас говорят, что вы «пленник со стажем».
– Впервые в плен я попал в Абхазии. Был студентом четвертого курса журфака, отправился на войну как начинающий корреспондент «Вестей». В нашей группе было пятеро журналистов. Мы отправились по грузинским селам в Абхазии. И вдруг всех хватают, привозят в какой-то сарай. Все отняли: аппаратуру, документы…
Потом пришел забавный круглолицый грузин, поставил нас к стенке сарая и сказал с невообразимым акцентом: «Нанесение превентивных телесных повреждений в целях защиты государственных интересов Грузии». Надавал нам по шее, вернул все документы и отпустил.