– Но вспоминают о войне лишь солдаты федеральных сил, – напоминаю я автору фильма.
– Да, я мог бы снять и тех, и других. У меня в Москве много знакомых чеченцев, воевавших еще в ту войну, и тех, кто залечивает здесь свежие раны, – отвечает Ильяс. – Но вряд ли кто из них согласился бы что-то сказать перед камерой, если только со спины. А такой ход нарушил бы структуру фильма.
– А кто участвует в вашем фильме – контрактники или солдаты срочной службы?
– Для меня это не имело принципиального значения. Для меня все они – просто люди войны, независимо от того, как они попали на нее. А впрочем, зрители всегда безошибочно угадывают, кто есть кто.
Мы вместе с Ильясом смотрим фильм. Я тоже стараюсь угадать, кто есть кто. Вспоминаю первого из персонажей. Холодный безразличный взгляд. Будничные воспоминания об убитых однополчанах:
– Был он – нету его. Просто, как в тире.
Потом рассказ о том, как сам убивал. Рассказ о хорошо проделанной работе. Это доброволец чеченской войны, присвоивший себе полномочия Всевышнего:
– Убрал. Попал в голову.
– А вдруг у него дети? Я убью его, а дети будут голодные? – это первые ощущения молодого призывника Димы Островерхова. – Но когда барьер был преодолен, нам уже хотелось воевать. Хотелось пулю всадить.
«Если ты не убьешь, тебя убьют», – вот квинтэссенция его военного опыта. Человек меняется радикально.
– Попавший под пули всегда желает только одного: уменьшиться в размерах и полностью слиться с поверхностью земли, – говорит с экрана Ильяс Богатырев. – А еще лучше – просочиться в ее глубь маленькими невидимыми молекулами.
– Когда пуля все-таки попадает в тебя, кажется, что это уже происходит не с тобой, и остается одно спокойное желание, чтобы все это чем угодно, но поскорее кончилось, – эти слова Ильяса Богатырева предваряют рассказ никого не убившего Димы Кузьмина: он был ранен в первом же бою. Ему прострелили легкое. Осколок попал в позвоночник. Предстоит еще одна серьезная операция, на которую он, переживший войну, пока не решился.
– Думал, никого больше не увижу, и из родных никого, ведь крови много потерял. Мало пожил, почти ничего еще не сделал, – вот первые мысли лежащего в придорожной грязи раненого бойца. А потом: – Того, кто стрелял, гранатами закидать хотелось. Убить его хотелось, но сил не было!
Вот воспоминания другого участника войны:
– Либо – тебя, либо – ты. Третьего не дано. Потому что это война – выбирать не приходилось, – говорит последний, пятый персонаж фильма, радостно вспоминавший, как одним орудийным выстрелом удалось «накрыть» сразу троих, когда куски их тел разлетались во все стороны.