Проехав минут двадцать – двадцать пять, машина остановилась, и с минуту мы сидели в полной тишине: при опущенных окнах наши похитители прислушивались к посторонним звукам, а мы с Владом слышали спящую, но вовсе не тихую летнюю ночь. Мне казалось, что я услышал бы даже шелест лепестка в траве, если бы дуновение ветра не кружило мне голову своими запахами. И вот нас быстро вывели из машины, мы сделали несколько шагов по щебню и вошли в какое-то помещение, в котором, похоже, горел свет. Сняв наручники, один из охранников вдруг сказал, чтобы мы разделись до трусов. После короткой паузы более повелительный голос повторил приказ. Через секунду слева от меня зашевелился Влад. Пока раздевался, думал, что бы это значило. Конечно, ничего хорошего в голову не приходило. Я уже стоял в трусах, когда с головы стянули шапочку, и при слепящем свете лампочки я увидел перед собою тех же двоих в масках с автоматами. Не дав нам опомниться и прийти в себя, они сразу же провели нас во внутреннюю комнату, где так же ярко горел свет и на полу валялись свернутые матрасы. Тут нам объявили, что теперь это наше новое жилище и нам надо подмести пол и разложить свою постель… для дальнейшего отбывания неопределенного срока.
В побеленной известкой комнате было два небольших зарешеченных окна, которые, как и в нашем первом месте заточения, снаружи были наглухо заколочены жестью. Наша комната-камера была смежной: напротив окон были плотно закрытые двустворчатые двери с висячим замком на короткой цепи. Эти двери вели в следующую комнату, откуда временами слышались голоса наших охранников. Здесь ничего не было, кроме матрасов с обещанными простынями и фляги-туалета в углу. Но сколько тут было пространства! Просто стадион! Между двумя противоположными углами целых восемь шагов!
Вскоре нам вернули одежду, правда, вместо джинсов обоим принесли трико. По всей видимости, нас раздевали для тщательного досмотра перед тем, как запускать в новую «камеру». Но почему нам не вернули джинсы, осталось непонятным.
У нас с Владом был праздник. Старым веничком мы тщательно и не торопясь подмели пол, аккуратненько разложили матрасы и с особым чувством расстелили на них и взаправду чистые белые простыни, а поверх – старые, но вполне себе опрятные одеяла. Старательно взбили, хоть и без наволочек, но настоящие пуховые подушки. После нечаянно приятных хлопот по обустройству нового места отбывания я долго и безостановочно ходил из угла в угол, а Влад, от души вздохнув, раскинулся на своем «ложе» во всю свою почти двухметровую длину.