Наши новые «хозяева» вели себя довольно открыто и безо всякой опаски. Они с самого начала не скрывали своих лиц и называли друг друга по именам. Бамутцы были настолько уверены в собственной безнаказанности, что в наш домик-тюрьму иногда наведывались посторонние посетители. Им хотелось поглазеть на живых заложников-журналистов и «почесать свои шершавые языки о наши невольные уши», как я называл такие свидания.
Приходил к нам как-то рослый подросток с пистолетом в новенькой кобуре на широком кожаном поясе, весь из себя бесстрашный и боевой. Он опустился на матрас, сваленный в углу нашей комнаты, широко расставил ноги в начищенных солдатских ботинках и демонстративно поправил кобуру:
– Ну что, сидите?.. Сидите, сидите – так вам и надо, шпионы кремлевские. Волк Ичкерии схватил шакалов! Ха-ха-ха! Есть такой этот, мультфильм, «Маугли» называется. Слышали? Вот там есть волк, и есть шакалы трусливые. Волка никто не победит, он сильный и умный, потому что…
И все в таком же роде продолжалось не помню уже как долго. Я лежал на кровати, смотрел на него, пару раз хотел было ответить, но подумал, чего ради затевать бессмысленный разговор с тупым молодчиком.
Но с другим посетителем я уже не смог так себя вести, не сдержался. Он завел меня, что называется, с полуоборота. Это был мужчина лет под пятьдесят, с наглым пренебрежительным и высокомерным выражением лица, с первой же минуты он разговаривал с нами брезгливо, а потом оскорбительно выпалил:
– Вы все, бессовестные и наглые кровососы, наживались на беде чеченцев. Солдатня мародерствовала и убивала, а все журналисты получали большие деньги за то, что ездили сюда и показывали победы русских. Теперь вам пора выплачивать все обратно, продажные подонки!
– Какого черта! Подонки как раз те, кто похитил нас, безоружных, пришли, приставили дуло, прикладом по башке – и все геройство! И обращаются с нами как с животными.
– Замолчи! Я и перережу вам горло, как животным. Ничего себе, обнаглевший журналюга! Ты еще и разговариваешь тут. Да я тебе сейчас голову размажу по стене.
– Это вы, конечно, можете. Кто же вам помешает – все свои. Но оскорблять не надо, у нас ведь тоже есть свое человеческое достоинство.
– Какое еще на… достоинство? Вы не люди. Вы бесчеловечное зверье – война это показала. Вы голодное зверье без чести и достоинства, вы рабы и подонки Русни.
– Неправда. В отличие от вас, во время той же войны люди здесь нас уважали и хорошо к нам относились. Если бы не такое их отношение к журналистам, мы, может, и не выжили бы…
– Да кто вы такие, чтобы хорошо к вам относиться?! Все вы продажные и лживые подонки! Никто из вас никогда не говорил, что на самом деле здесь происходило. Да вас сюда и не для этого посылали. Вас присылали в Чечню только для того, чтобы зарабатывать деньги на нашей смерти. Ничтожества и подонки! Каждый день здесь убивали, а вы говорили о наведении конституционного порядка. Иди, на… и наводи у себя дома порядок! А в Чечне хозяин я! Ты понял?! – Визитер разгорячился не на шутку. По всей видимости, злости у него накопилось через край, и он долгое время не имел возможности излить на кого-нибудь свою желчь. Но мы не обязаны были безответно выслушивать такое, тем более это было абсолютно несправедливо по отношению ко мне и к Владу.