…6 октября 1995 года на командующего группировкой было совершено покушение. Автомобиль генерал-полковника Романова, слывшего активным миротворцем, был взорван в Грозном, в тоннеле под железнодорожным мостом на площади Минутка. Он получил тяжелейшие ранения, но чудом выжил. Лёма привез меня с оператором к месту покушения минут через сорок после взрыва. Раскуроченный уазик командующего еще дымился. Чеченец – растерянный полковник милиции завгаевского марионеточного правительства – не мог ничего объяснить, он еще не знал, кто находился во взорванной машине. Когда узнали, все поняли: хана переговорам, даешь войну!
Спустя месяц в подвале бывшего сельсовета Ведено я встретился с Масхадовым. Отличный артиллерист, настоящий полковник советской армии, защищавший свою великую страну и во времена сепаратистских волнений в Прибалтике, теребил в руках обрубок карандаша и рассказывал о своих встречах с Романовым:
– Он искренне хотел остановить эту войну. И я ему верил. Во время нашей последней встречи он говорил, что происходит что-то непонятное вокруг него и что у него плохие предчувствия…
Анатолий Романов до сих пор жив, но остается инвалидом и находится под наблюдением в одном из московских госпиталей. Генерал-полковник понимает речь, но, к большому сожалению, говорить не может…
Когда перехватившие нас бандиты развязали нам глаза в новом месте, мы оказались в вытянутой комнате с высоким потолком, со шкафом в ближнем углу и двуспальной кроватью в дальнем, ближе к большому окну. Прямо перед коричневым шифоньером лежали два матраса с одеялами и подушками. На стене висел большой пестрый ковер.
– Это ваше новое место, – коротко сказал один из охранников и вышел за дверь. Я обернулся и увидел еще одну большую комнату с диваном, креслами, шкафом и большим телевизором на тумбочке. На диване уже сидели двое других охранников с автоматами на коленях и смотрели «видик». Наш провожатый тут же присоединился к ним и оставил нас с Владом обустраиваться в своем углу.
Все вокруг говорило о том, что дом вполне себе жилой, какая-то семья оставила его если не перед самым нашим приходом, то не более чем за пару дней до этого. Дверь между нами и развлекавшейся охраной оставалась открытой. Когда мы попросились в туалет, нас неожиданно по одному вывели из дома во двор и проводили до будки, стоявшей прямо у кирпичного забора высотой не более двух метров неподалеку от железной калитки, выкрашенной в зеленый цвет. Я подумал, что это очень даже замечательно, если у нас появится возможность выходить на свежий воздух несколько раз в день. К тому же можно оглядеться и снова подумать о заветном. В темноте я успел только заметить, что двор был маленьким, сплошь усаженным деревьями, а от калитки до порога вела тропинка длиною не более семи-восьми метров.