— Вы не опасаетесь кары? — не удержалась от вопроса Кати, обернувшись назад.
— Так меня здесь нет, я уже давно сплю дома, — усмехнулся тюремщик и зашагал в противоположную сторону.
— Сюда, — шепнул Бартвальд, увлекая за собой остальных.
Быстро миновав две улицы, они зашли в проулок, где их ждал уцелевший отряд ратников и Ведиса, радостно всплеснувшая руками, как только она разглядела госпожу. Все так же молча, Корвель помог лаиссе забраться в седло, приготовленной лошади, запрыгнул на вторую, и отряд поспешил к северным воротам. Здесь Бартвальд отдал остатки золота, и их выпустили. Уже оказавшись за пределам столицы, Гален Корвель обернулся к Катиль и задал короткий вопрос:
— Почему?
— Не скажу, что питаю к вам нежные чувства, — усмехнулась девушка. — Порой вы мне и вовсе не нравитесь. Но между коварным змеем и честным волком, я выбираю волка. Вы показали, что мне есть, за что вас уважать, ласс Корвель, и я буду помогать вам без всякого принуждения. Но вы должны поклясться, что отпустите меня, как только я посчитаю, что моя помощь вам больше не требуется.
— Клянусь, — Корвель поднял руку. После этого невесело усмехнулся и добавил. — Только меня лишили дворянского звания.
— Ласс Корвель, — ответила Кати, — по желанию человека не меняется кровь в жилах, не исчезают славные предки, и потомок князей не станет сыном золотаря.
Корвель негромко рассмеялся и кивнул.
— Катиль, — она снова посмотрела на мужчину. — Благодарю.
Девушка кивнула, и отряд сорвался в галоп, скрываясь за ночной темнотой.
Утренняя прохлада пробиралась под плащи, бодря и мешая задремать. Большое, еще не просохшее поле, казалось черным болотом, в котором вязли ноги лошадей. Небо вновь налилось свинцовой тяжестью, давя на плечи беглецов. Ночное воодушевление прошло, его сменили размышления о том, что делать дальше. Сейчас в голове Корвеля разросся хаос, он не мог уцепиться хоть за одну дельную мысль, чтобы начать действовать дальше.
Он видел два пути: убраться за пределы королевства и убрать из королевства короля. Участь скитальца ему не нравилась, родовая гордость не позволяла превратиться из господина в наемника на чужой службе. К тому же рядом с ним ехала девушка, жизнь и благополучие которой теперь полностью зависели от него. Зная своего короля, Гален мог с уверенностью сказать, что вернись к нему Катиль, убить не убьет, но церемониться уже не будет. Она теперь нигде не была в безопасности. И тем глубже была его благодарность, тем бесценней становилась помощь от той, от кого он меньше всего ожидал поддержки. Увести за собой на чужбину, значит, обречь благородную лаиссу на тяготы скитаний. К тому же ее дар всегда и везде останется для девушки ловушкой, и желающих иметь ее под боком будет немало.