Постепенно мысли ласса переключились с провидицы на другую женщину, спешившую сейчас навстречу с ним. Корвель закрыл глаза, вызывая в памяти дорогой ему образ. Промедление вновь всколыхнуло недовольство, он скучал по своей светловолосой фее. По ее теплой улыбке и нежному взгляду. И по их беседам, когда Рагна слушала его рассказы, затаив дыхание, и по ночам, где не было место разговорам, только бессвязному жаркому шепоту, наполненному признаниями. Только в объятьях своей феи ласс мог позволить себе расслабиться и стать беззаботным и счастливым.
Невозможность соединить их судьбы в доме Святых Защитников убивало сурового ласса. Но он прекрасно понимал, что по законам королевства, дети, рожденные в неравном браке, все равно останутся непризнанными короной. Бастарды от законной супруги. И после его смерти Удел Корвель отойдет королю, потому что передать их можно только по наследству. Что тогда ждет его детей? Их не оставят ни в замке, ни даже в Уделе, изгнав бастардов бывшего сайера прочь, как и его жену. Они вновь станут никем.
И выход ласс Корвель видел только один — брак с равной себе и законный наследник. Тогда он сможет выделить земли для детей, рожденных Рагной, и обязать законного наследника не трогать незаконнорожденных братьев. Впрочем, почему обязать терпеть? Ласс Корвель видел иное будущее. Он собирался внушить детям уважение и любовь друг к другу, чтобы бастарды были верной опорой законному наследнику. Но беда была лишь в том, что мужчина не желал видеть рядом с собой другую женщину, тем более на своем ложе, даже ради наследника и сохранения Удела за своим родом. И он оттягивал выбор невесты. Ему нужна была бессловесная послушная клуша, воспитанная в почитании и трепете перед мужчиной, чтобы не лезла в его дела и покорно отправилась в дальнее поместье или монастырь, когда выполнит свое предназначение.
Ласс перевернулся на другой бок и открыл глаза. Ему претило подобное развитие событий. Мужчина привык быть безжалостным к своим врагам, но издеваться над кем-то намеренно не любил. А то, что ему предстояло, в конце концов, сделать было намеренной жестокостью, хоть и продиктованной необходимостью.
— Проклятые законы, — проворчал Корвель и снова закрыл глаза.
Сон все-таки сморил его после всех раздумий. И мужчина проспал почти до темна. Он проснулся первым. Кати еще спала, когда ласс поднялся с постели, стряхивая с себя тяжелые остатки сна в неурочное время. В купальне еще оставалась холодная вода, и мужчина ополоснул лицо, окончательно приводя себя в бодрое состояние. Пока он решал стоит ли будить лаиссу, чтобы она подсказала, что от него требуется, или же положиться на Святых и действовать по обстоятельствам, девушка проснулась сама. Она вышла к нему, потирая кулаками глаза, чем опять напомнила маленького ребенка. Ласс Корвель невольно улыбнулся, глядя на растрепанную Кати с порозовевшими после сна щеками. Она сонно моргнула и зевнула, став похожей теперь на маленького котенка.