— «Ну, как Вы тут, без меня, справились?!» — спросил он Надежду нарочно покровительственно.
— «Справились!» — ответила та, чуть раздражаясь.
А Алексей, фыркнув, как рыжий жеребёнок, вообще промолчал.
— «Ага! Можете, когда захотите!» — злорадной улыбкой парировал Платон её раздражение, но игнорируя Ляпунова.
Позже Надежда улучшила момент, когда Алексей уехал, и поговорила с Платоном наедине об их работе вообще и его в частности.
Из эмоциональной и путаной информации начальницы, перемежавшейся претензиями к Платону на его длительное отсутствие, он понял, что та завуалировано запугивает его увольнением, если такие его длительные отсутствия будут повторяться и в будущем, а сейчас вынуждена несколько понизить ему зарплату, но, якобы, по другим, объективным причинам.
Более того, она прямым текстом объявила, что не заплатит ему за июль, а Гудин и Ляпунов теперь «заимели на него зуб», за то, что им пришлось летом работать за Платона, и не идти в отпуск.
А от их общей начальницы, Ольги Михайловны, его длительное отсутствие удалось, якобы, пока, почему-то и для чего-то, скрыть.
— «Ты свой больничный никому не показывай!» — закончила свою, насколько пламенную, настолько и возмутительную речь Надежда.
Как будто этой Ольге Михайловне было дело до таких мелочей?! Что за бред?! Это же епархия исключительно Надежды! А-а! Не хочет лично со мной сориться, вот и переводит стрелки повыше. Пойди — проверь!
Да и вообще! Какую чушь она мне здесь несла?! Как будто говорила со своим ребёнком?! Человек совершенно без понятий, без чести, стыда и совести! Как будто я попал в больницу по своему желанию и гулял там?!
А увольнения я не боюсь! Хоть сейчас готов уйти от этих дурней! Да и зарплата будет больше! Но, правда, придётся и работать побольше, и времени свободного может совсем не быть! А это для меня сейчас, пожалуй, самое главное! Так что пока я остаюсь, даже на более низкой, в полтора раза, зарплате. Подожду, как будет дальше. Поживём, увидим, посмотрим!
У меня, зато теперь будет полное моральное право в случае чего резко уйти от Надежды на другую работу, более интеллектуальную, и на большую зарплату. А уходя, ещё ей и ответить на её вопрос, почему мне там дают больше?: Надь! Ты мне здесь платишь за мои больные руки и ноги, а они-то мне будут платить за здоровую голову!
А эти, двое, тоже хороши! В отпуск не могли пойти?! В общем, мудачьё!
(Позже Нона сообщила Платону, что те всё лето маялись от безделья.)
Всё, это мне уже надоело! Я как чувствовал, что вокруг меня возникает напряжённость! Недаром Надежда несколько раз звонила мне в больницу! Надо теперь срочно менять мою тактику поведения в ООО «Де-ка»! Никаких дружеских отношений и смехуёчков! Мой работодатель Надежда. Она мне даёт работу и платит. Вот с нею я и буду иметь все дела! А остальным я ничего не должен! И они мне совершенно не интересны! Что надо, я о них узнал! Так, что и общаться нам незачем! Да и с нею лишний раз тоже! За что боролись, на то и напоролись, господа коллеги! — про себя возмущался несправедливо обиженный Платон.