Позже Надежда опять поинтересовалась:
— «Платон! А что ты на этот раз не ответил Иван Гаврилычу на его хамство?».
— «Да мне надоело опускаться до его уровня низкого человека. Мне ещё не хватает его заботы, кому бы нахамить, или насолить, оскорбить, обидеть кого!? Да, и вообще, да ну его в жопу! Эту язву с его стариковскими заскоками!».
Не поняв такого нового к себе отношения со стороны Платона, Гудин долгое время находился в напряжении, и, в конце концов, не выдержав, начал первым атаковывать Платона репликами и оскорблениями.
Поэтому тому ничего не оставалось, как в очередной раз поставить хама на место.
В другой раз Платон успел услышать лишь обрывок фразы Гаврилыча, не слыша, что ему предлагала сделать Надежда.
До Платона донёсся только визгливый голос Гудина:
— «Это его проблемы!».
И речь здесь однозначно шла о Платоне.
Ну, и хрен с тобой! — подумал он — Мои, так мои! Запомним!
Но буквально через минуту Иван Гаврилович уже вёз на тележке свою проблему — тяжёлую коробку с каким-то мусором, собранным им за лето на пару с Алексеем.
Однако у старца хватило совести, вернее, как раз её и не хватило, попросить Платона:
— «Иди! Помоги разгрузить!».
Ведь и ранее, при малейшей возможности, особенно при посторонних, Гудин всегда давал указания Платону.
Но, видимо, сразу осознав, выраженное на этот раз в просьбе, своё падение, он решил исправиться и в отместку опустить Платона:
— «Ты же у нас рабочий!» — пытался дурень уесть его.
Если бы Гаврилыч ничего этого бы не добавил, Платон, может быть, и пошёл бы ему помогать, или хотя бы только может, ответил ему:
— «А это твои проблемы!».
Но Гаврилыч пошёл дальше, начав оскорблять Платона.
Поэтому ответ ему был совсем другой:
— «Какой, к чёрту, рабочий?! Менеджер, как и ты!».
— «Для этого надо многому учиться!» — вскричал Гудин, не желая быть с Платоном на одном уровне.
— «Безделью?! Я никогда бы ему не учился! И не буду! Это твоя епархия, мудак!» — ответил ему Платон, распаляясь к концу фразы.
Но Гудин не унимался. Он увёз тележку сам, а потом пожаловался Надежде:
— «Платон там отказывается работу делать!».
И тут же с выпученными и бешенными от злости глазами вбежала Надежда Сергеевна, и, глядя на невозмутимого, уже чуть умерила свой пыл:
— «Платон! У нас общая работа!».
— «Ну!?» — начал тот вызывающе.
— «Я знаю, что у нас общая! Я разве отказываюсь? А что тебе только что ответил Гаврилыч? Что? Что это мои проблемы! И тут же он просит, даже требует, меня помочь ему?! Нужно быть последним мудаком, чтобы согласиться на это! Вот он и получил, чтоб отстал!».