— «Ты мне покажи человека, который сможет сделать больше и лучше! Я плюну ему в рожу!».
А вообще говоря, по большому счёту, в связи с такой морально-психологической обстановкой в их коллективе, Платону давно пора было завязывать с этими, так называемыми коллегами.
Они так надоели Платону своей невоспитанностью, бесцеремонностью и прочими недостатками, что он не хотел с ними общаться вообще, как будто их нет.
И этикета за это время у его коллег что-то не прибавилось.
А ведь этикет, правила общения, создаются людьми, обществом, для удобства именно общения, для формирования уважения друг к другу и к себе, для поддержания культуры, для красоты жизни, наконец! — рассуждал философ.
И во многом в нарушении и несоблюдении производственного этикета выделялся Иван Гаврилович Гудин, который продолжал быть Гавнилычем.
Он по-прежнему регулярно или периодически говнил с упорством, недостойным продолжения.
У Ивана Гавриловича хамство давно стало частью, нормой жизни.
— «Ну, что ты всё время чужие трусы нюхаешь? А-а! Это у тебя профессиональное!?» — в очередной раз обрывал его Платон.
Или, в другой раз, Платон снова был вынужден вставлять хаму:
— «Ванёк! Ну, что ты всё время встреваешь в чужие разговоры? Ты, и впрямь, в каждой жопе затычка!».
Как-то комментируя неудачу Гудина, Платон ответил ему той же монетой за его прежнее:
— «А-А! Не знаешь! Да ты просто не знаешь!».
В ответ на эти слова Платона Гудин возразил:
— «Да, знаю, знаю!».
На что последовало теперь убийственное от Платона:
— «А тогда чего спрашиваешь?!».
Тогда Гудин попытался опять взять реванш в другом.
— «И чего это ты всё время за Лёшкой дверь закрываешь, как швейцар?!» — чуть ли не захлебнулся он от смеха и удовольствия.
— «А я закрываю дверь не за ним, а для себя!».
— «Так ты так замучишься для себя закрывать!».
— «Нет! Это он замучится для себя её всё время открывать!».
— «Как это?!».
— «Да, вот так это! Мне, чтобы закрыть, нужно подойти к двери, взяться за ручку и пятясь, за собой её потянуть! А ему? Надо подойти к двери, взяться за ручку и повернуть её, а затем попятиться сначала назад, открывая её, и только потом снова идти вперёд! Лишние движения!».
— «Ну, ты и математик!» — оценил Гудин.
— «Да! Математика — наука точная! Но не всем она даётся!» — согласился с ним механик.
— «М-да!» — задумчиво протянул Гудин.
— «Так сколько раз он её откроет, столько же раз я её и закрою! Или наоборот! Так что ему приходится больше ходить и руками шевелить! Вот и вся арифметика!» — наконец завершил Платон разъяснительную работу.
Гудин ушёл к себе, что-то докладывая начальнице.