Алекс молча слушал Элеонор и понимал, что, в общем-то, она права, к счастью или к сожалению, но права.
– Ладно, Эл, ты меня почти убедила. За операцию!
Они выпили, молча закурили, каждый думал о своем, но об одном и том же.
– Знаешь, Алекс, у меня родился еще один тост, как раз в тему, – улыбнулась Элеонор.
– Итак?.. – сказал Алекс, подавая ей наполненный стакан.
– Давай, Алекс, выпьем за приоритет нормальных человеческих чувств над уставом и служебными обязанностями, – сказала Элеонор, поднимая свой стакан.
– Давай, но учти, что это чистой воды дезертирство, – с улыбкой сказал Алекс, чокаясь с ней.
Больше они об этом не говорили, и возникшая на миг напряженность постепенно рассеялась.
– Завтра домой, Алекс? – спросила Элеонор.
– Нет, Эл, ты возвращайся, а мне еще надо закончить кое-какие дела, – ответил Алекс. – Через несколько дней приеду и я. И что бы ты ни говорила и как бы ни была права, нам пока не стоит афишировать наши отношения.
– Пока что, Алекс? Ты действительно считаешь, что нам есть что афишировать?
– Пока не уляжется вся свистопляска вокруг этого дела. Надеюсь, ты не думаешь, что все кончилось. Все только начинается, будет следствие, будет комиссия при конгрессе, будет международный скандал, в конце концов, а мы с тобой в самом центре событий. Сколько голов полетит в нашей родной конторе! Слушай, кто еще, кроме Хемптона, знал, что ты принимаешь участие в этом деле? – спросил Алекс, пропуская второй провокационный вопрос мимо ушей.
– Никто, только Хемптон. Официально я в отпуске, – ответила Элеонор. – А что?
– Да нет, ничего, просто размышляю.
– Алекс, может быть, хватит о делах. Расслабься хотя бы один вечер, – сказала Элеонор, подвигаясь ближе к нему.
– Думаешь, хватит? – спросил он и обнял ее, рука его легла ей на грудь. Элеонор вздрогнула от этого прикосновения и произнесла томным голосом:
– Это нужно расценивать как начало твоих сексуальных домогательств?
– Если вы не возражаете, мэм.
– Я?! Возражаю?!
– Ну, тогда, кто не спрятался, я не виноват!
– Алекс, я… – начала было Элеонор, но его губы не дали ей закончить начатую фразу.
Больше обшарпанная комната Али не услышала ни одного слова. Звуки поцелуев сменялись вздохами, всхлипами, какими-то междометиями, но слов не было. Алекс, как показалось Элеонор, превратился в многорукое индийское божество, его руки были везде на ее ждущем теле. Они не пропускали ни одной ямки, ни одной складки, причем были везде одновременно, от непрерывного поцелуя не хватало воздуха. От живота поднималась горячая волна, охватывая грудь, плечи, голову. Элеонор часто дышала, и тело ее мелко дрожало, как от холода, а потом у нее вовсе не стало собственного тела, два тела слились в одно.