— Повеселилась?
— Угу.
— Хорошо тебе. А я целый день не евши, не пивши.
— Теперь уж до дома.
Димка чертыхнулся, пробормотал: «Не хватало еще тут увязнуть», — поменял передачу и через десять минут, облегченно вздохнув, выехал на Ярославское шоссе. Он мчался, как всегда, в крайнем ряду, навстречу ему в темноте проносились такие же слепящие фарами чудища, и в другой день Вера обязательно закричала бы, чтобы он сбавил скорость, но сейчас она ехала молчаливая, опустошенная, и почему-то ей было все равно, что с ними случится.
Благодаря такой скорости в собственный двор они завернули уже через час.
— Просыпайся, приехали! — сказал ей Димка и выпрыгнул из машины. Вера тоже вышла, оправила шубку, позвонила матери:
— Лешка спит?
— Спит. — В голосе матери слышался упрек.
— Ну, мы тоже дома. Спокойной ночи. — И, недослушав рассуждения о том, что не всегда же нужно бежать черт знает куда по первому велению сердца, будто ошпаренная кошка, Вера выключила телефон.
Во дворе были, как всегда ранней весной, грязь и лужи, прошлогодние окурки, собачьи кучки, повылезавшие из-под снега. На остатках растаявшего сугроба красовалась чья-то выброшенная после Нового года елка с обрывками серебряной мишуры, а в глазах у Веры все стояли высокие сугробы в теткином дворе с зажженными огнями в ее, Верину, честь. Она потрогала запястье. Чуть пониже браслета часов краснело небольшое пятнышко ожога от бенгальского огня. Вера поднесла руку ко рту и полизала место ожога. Ей захотелось, чтобы ожог поскорее зажил, а пятнышко бы навсегда осталось на память.
Через пятнадцать минут Димка жадно поедал на кухне пельмени, а Вера смотрела на него и думала, как хорошо, что магазинные пельмени стали съедобными и не надо долго возиться на кухне. Увидев, что он не наелся, она бросила в кастрюлю еще одну пачку, раскрыла новый пакет со сметаной, заварила чай.
— Дима, — наконец спросила она, по замедленным движениям вилки определив, что муж насыщается, — как ты считаешь, бывает ли на свете любовь без секса?
Димка поперхнулся, закашлялся, посмотрел на нее.
— Откуда такие мысли?
— К нам в редакцию психолог сегодня приходил. Он утверждал, что бывает.
— А сколько ему лет?
— Лет семьдесят, наверное. Но у них, у французов, не поймешь, может, ему и все девяносто.
— Да он импотент по старости, твой психолог. Ему только любовь без секса и осталась! — авторитетно заявил Димка и шумно допил чай. — Посуду помоем завтра с утра, а сейчас — баиньки! — Он с грохотом сбросил тарелки в раковину и притянул к себе Беру. — Пойдем скорей! Лешки нет, я соскучился!