Мартин кивнул:
— Другие мадмуазели редко покидают свои каюты. Некоторые из нас думают, что они не могут оставить свои шкатулки, — он сказал фразу на французском, а затем на английском, зловеще повторяя слова ее матери в тот день, когда она покинула поместье. Он склонил голову, изучая ее и с излишней сосредоточенностью потирая подбородок. — Вы не выглядите, как девушка, думающая только о своих шкатулках.
— Точно! Это то, что я пытаюсь сказать вам. Я не похожа на других девушек.
Мужские голоса были все ближе и ближе, Ленобия погладила каждого серого на прощание, а затем, проглотив страх, повернулась к молодому человеку.
— Пожалуйста, Мартин, вы покажите мне, как вернуться, не проходя через это, — она показала на подобную лестнице лестничную клетку по которой спустилась, — и не пересекая всю палубу?
— Да, — сказал он, лишь немного заколебавшись.
— И вы обещаете никому не говорить, что я была здесь? Пожалуйста?
— Да, — повторился он. — Пойдемте.
Мартин быстро провел ее, срезая путь через горы груза и низ судна, пока они не оказались возле более широкого и доступного прохода.
— Там, — объяснил Мартин. — Продолжайте идти вверх. Он приведет вас к коридору возле вашей каюты.
— Он ведет мимо кают экипажа тоже, не так ли?
— Да. Если вы увидите людей, то поднимете подбородок таким образом. — Мартин задрал подбородок. — Потом вы одарите их взглядом, которым наградили меня, когда говорили о том, что вам нравятся лошади и озорные кошки. Они не будут вас беспокоить.
— Спасибо, Мартин. Спасибо вам большое, — сказала Ленобия.
— Вы знаете, почему я вам помогаю?
Вопрос Мартина заставил ее оглянуться.
— Я полагаю потому, что вы человек с добрым сердцем.
Мартин покачал головой:
— Нет, потому что вы были достаточно храбры попросить меня об этом.
Сорвавшееся хихиканье, которое Ленобия не успела сдержать, было полу истеричным.
— Храброй? Нет, я боюсь всего!
Он улыбнулся:
— Кроме лошадей и кошек.
Она вернула улыбку, чувствуя, как загорелись щеки, а в животе запорхала дрожь, потому что его улыбка сделала его еще более красивым.
— Да, — Ленобия попыталась сделать вид, что не задыхается. — Кроме лошадей и кошек. Спасибо еще раз, Мартин.
Она была почти в дверях, когда он добавил:
— Я кормлю лошадей. Каждое утро, сразу после рассвета.
Щеки разгорелись еще больше, Ленобия оглянулась на него:
— Может быть, я увижу вас снова.
Его зеленые глаза сверкнули, и он отсалютовал воображаемой шляпой.
— Может быть, дорогая, может быть.