— Квартерон?
— Да, это я. Моя мама была первым приобретением Рилье. Она была мулаткой.
— Приобретением? Я не понимаю.
— Богатые белые мужчины вступают с цветными женщинами в леворукий брак.
— Леворукий брак?
— Не признаваемый законом, но реальный в Новом Орлеане. Так было и с моемой мамой, только она умерла после моего рождения. Рилье держал меня рядом и отдал своим рабам на воспитание.
— Ты раб?
— Нет. Я креол. Свободный цветной человек. И я работаю на Рилье.
Когда Ленобия посмотрела на него, пытаясь взять в толк все, что только что узнала, он улыбнулся:
— Касательно вас, вы останетесь здесь, помогать мне ухаживать за серыми, или побежите назад, в свою каюту, как надлежит леди?
Ленобия задрала подбородок:
— Так как я здесь, я остаюсь. И я помогу вам.
Следующий час пролетел быстро. Мерины требовали серьезного ухода, поэтому Ленобия была очень занята, работая с Мартином и ни о чем кроме лошадей не разговаривая, обсуждая плюсы и минусы стыковок хвоста, хотя ее мысли все это время вертелись вокруг «приобретения» и леворуких браков.
И когда эти мысли уже стали оставлять Ленобию, она набралась мужества задать вопрос, давно кружившейся в ее голове:
— Приобретение…Есть у женщин возможность выбора, с кем они хотят быть, или это решают за них?
— Как много разных людей, дорогая, так много рзных соглашений, но исходя из того, что я видел, могу сказать, что скорее это выбор по любви или нет.
— Хорошо, — сказала Ленобия. — Я рада за них.
— У вас не было выбора, не так ли, дорогая? — спросил Мартин, пристально глядя на нее.
— Я сделала то, что сказала мне моя мать, — правдиво ответила она, а затем покинула грузовой отсек, унося с собой аромат лошадей и память об оливковых глазах, сопровождающих ее весь этот долгий день.
***
То, что началось, случайностью, что переросла в привычку и то, что она объясняла это — лошадьми, стало ее радостью, тем, что было ей необходимо, чтобы пройти через это бесконечное путешествие. Ленобия не могла дождаться, когда увидит Мартина, услышит, что он скажет, поговорит с ним о своих мечтах и даже страхах. Она не хотела доверять ему, любить его, заботится о нем во всем, но она так и делала. Как иначе? Мартин был смешным, умным и красивым — очень красивым.
— Вы выглядите отощавшей, — сказал он ей на пятый день.
— Что говорить? Я всегда была маленькой. — Ленобия сделала паузу, пока расчесывала запутанную гриву одного из меринов, и взглянула под его дугообразной шеей на Мартина.
— Я не худая, — твердо сказала она.
— Отощавшая, дорогая. Вот какая ты. — Он нырнул под шею мерина и вдруг оказался там, рядом с ней, близкий, теплый и крепкий. Он аккуратно взял ее запястье и легко обхватил его большим и указательным пальцами. — Видишь? Ты — одни кости.