А Андрей Викторович сидел за столом, слушая мои оправдания и смотрел на меня… В его взгляде было столько глубины. И мне неосознанно, дико захотелось знать, о чем он думает и как я выгляжу в его глазах. Тут же устыдившись своих мыслей, вообще от куда они взялись, я снова опустила взгляд на руки.
Громов был очень строг, каждая его реплика, каждое слово попадали прямо в цель. Мне было стыдно за то, что я все так пустила на самотек и не сказала ничего. Не пришла в деканат… А с другой стороны, никого не волнуют чужие проблемы.
В конце я встала и поблагодарила за кофе, развернулась с намерением покинуть кабинет и забыть весь этот разговор. Внезапно Андрей Викторович меня окликнул, и я замерла. Все так же стоя к нему спиной, пытаясь прогнать злые слезы.
- Да, Андрей Викторович?
Медленно повернулась и попыталась скрыть дрожь в голосе.
- С тобой точно все хорошо, Соловьева?
В его голосе была слышна… забота. И у меня на глаза снова выступили слезы. Они дрожали на ресницах, грозя вот-вот пролиться. Боже, неужели обычная человеческая забота действует на меня таким образом или я за этот месяц совсем одичала…
Мне хотелось рассказать… Рассказать все. О том, как я устала, как мне плохо, как я переживаю обо всем. Рассказать о своих страхах. Хотелось свернуться калачиком и почувствовать себя маленькой девочкой. Мне хотелось, чтобы он, Андрей Викторович, сказал, что все будет хорошо и скоро все закончится. И я бы ему поверила.
Но я ничего не сказала. Хотя кричала, орала, раздирая глотку до хрипоты изнутри, желая выплеснуть все эмоции наружу. На деле же я просто кивнула.
- До свидания, Андрей Викторович, - тихо проговорила и покинула кабинет.
***
Машке удалось улизнуть с пары на десять минут раньше, и мы вышли с ней на улицу. Начали болтать обо всем. Она рассказала мне последние сплетни про одногруппников, и я через несколько минут хохотала уже не сдерживаюсь. За это я и люблю свою подружку. Она парой фраз может исправить мое плохое настроение.
Машка потянула меня в сторону буфета, на ходу рассказывая, какой Андрюша классный. А меня потряхивало от упоминания имени Громова, но я не подавала вида. И на вопрос, как все прошло, сказала, что нормально.
Мы стояли в очереди на оплату, как я почувствовала на талии знакомые руки. Широко улыбнувшись, повернулась и радостно поцеловала Юру. Парень засмеялся и, оторвав меня от пола, вынес из очереди и посадил на стул. Затем вернулся, оплатил наши заказы и принес наши с Машей подносы.
Юра не сводил с меня голодного взгляда, а я, закусив губу, про себя просила Маню быстрее закончить обед. Видимо, почувствовав мой умоляющий взгляд, Маша ухмыльнулась и сказала, что у нее дела, а мы можем идти. Я знала, что она не обижается.