Пусть Ерёмушка, Глашу любит, пущай даже женятся и детишек заводят, лишь бы подруга любимая жива осталась!
* * *
Спускаться по горной тропе, али просто такому узкому уступу было неудобно, если не сказать больше. Но ведь я девушка воспитанная, поэтому таких слов не знаю. Зато знаю, что ободранные до крови ладошки — это неприятно, но ни в какое сравнение не идут с пережитым в пещерах ужасом и дикой безысходностью.
Даже мысли о князе сами пропали, словно туман под яркими лучами солнышка. Только предвкушение встречи с добрыми друзьями и любимыми амулетами осталось.
— Подорожник приложи, — хмуро сказал Гред, глянув на кровоточащие ссадины на моих руках. Послушно попробовала отыскать растение, но как специально ни одного не нашла. Жаль, водицы рядом нет, хоть немного умыться.
Словно подслушав, Ольгред показал рукой куда-то вправо.
— Там вода должна быть, слышишь шум?
Не стала отвечать, просто шагнула в указанном направлении. Издалека пришел зов Охты. Птичка моя радовалась, что снова может дозваться хозяйку. Послала в ответ ей улыбку, чтобы не беспокоилась и попросила прилететь, дорогу показать к друзьям.
— Чего улыбаешься, — подозрительно покосился Гред.
— Охта сейчас прилетит, дорогу назад покажет.
Почему-то с облегчением вздохнул князь, а я шагу прибавила. Чем дальше, тем лучше, народная мудрость грозит. Значит, нужно поскорее царевну найти, да сбежать к себе домой. Время расставит все по местам.
Не успела умыться, косу переплести, да платье почистить, как прилетела Охта, радостным криком приветствуя мое освобождение из подземного царства.
Дорога назад заняла не так много времени, как путешествие по подземным владениям Тяпуна. Только вот открывшаяся взору картина не радовала.
На небольшой возвышенности, там, где раньше вход в пещеру был, сейчас Еремей с каким-то мужиком ругался. Широко распахнула глаза от этакой невидали. Купец-то у нас спокойный, мужик обстоятельный, зря голосу не повысит. А тут кричит, руками размахивает, да нет-нет слова матерные говорит.
— … с меня хватит. Забираю своих мужиков. Сколько можно, поля не убранные стоят, а мы тут развлекаемся. Нет там живых!
— Я вдвое больше заплачу!
— А есть мы зимой, что будем? Твои монетки?
Кто знает, сколько бы еще мужики ругались, да Забава нас увидела.
— Глашка! — раздался девичий крик, распугав всю дичь версты на три.
Словно ураган на ножках пронеслась, да к нам подбежала.
— Живая? Жи-и-и-вая!!! — неожиданно на попу плюхнулась, да зарыдала.
Гляжу, Еремей-то тоже сел, на валун большущий, да устало так на нас глядит. Круги-то, какие под глазами. Ночью, не спал что ли? И все кто на поляне был, на нас смотрят, аки на диво дивное.