— Был один, — отвечаю, глазами дыру в спине прожигая. Милуется, стоит с девчушкой, чуть старше Забавушки, про невесту свою забыв, окаянный!
— А ты девка погляжу ладная, — погладив для солидности бороду, говорит. — Может, пойдешь второй женой за моего старшенького? Я бы и первой тебя посватал, да для моего среднего ты старовата дюже. Ну, так как? Он у меня мужик хороший, работящий. Жену не обижает, всегда приголубить рад.
— Вот пусть и голубит, я-то тут при чем? — удивляюсь, али пожалел меня старый?
— Дело твое, — обиделся, сразу видно. — Только не в твоем возрасте женихами разбрасываться, скоро и второй никто не позовет.
— Вот и ладушки, — я тоже обижаться умею. — Не хватает променять свободу на капризы старшей жены, да ублажение мужа.
У нас как сейчас? Вторая жена, почти как рабыня. Своего голоса в семье не имеет. За домом, да за детьми следить обязана, не то, что первая жена. Пойти куда-то одной — нельзя. Наряд, какой купить — тоже. Не чего на всякие побрякушки тратиться. Вот и живут они хуже приживалки. Только если муж не любит пуще жизни. И такое бывает. Редко.
Лучше уж всю жизнь в девках. Или за Терентия. Хотя нет, одной лучше Ух, и попадет же ему когда вернусь. Век краснеть будет свое беспутство вспоминая!
Хотел староста сказать что-то да жена на него шикнула. Во время подошла. А у меня настроение совсем испортилось. Местные-то столы на лугу за околицей накрыли, к танцам и пиру все приготовили, а мне теперь и аромат сладких пирогов не мил, да и сальцо с луком как-то странно выглядит.
— Глашка, смотри, тебе бы в поясе платье ушить, а то болтается сильно, не красиво, — подошла Забава ко мне, рассматривающей столы. — Давай у старосты попросим нитки, утром быстро наметаем, а потом на привале дошьем.
— И так сойдет, все равно худею, — буркнула, а потом поняла, о чем сиротка говорит. Глянула на себя, да ахнула. Точно платье висит! Юбка-то пышная по ней не видно, а вот рукава свободнее стали, да и в талии две ладони всунуть точно можно.
Подняла счастливые глаза, а тут оказывается князь вместо Забавы стоит и странными глазами смотрит. Была бы потщеславнее, али моложе подумала — любуется, а так счастливо смотрю на него и слово вымолвить не могу, только от радости плакать хочется. Пусть немного, пусть не все заметят. Но я-то вижу! Я-то знаю! Права была Любава, надо кашкой только питаться.
Зря пирожков и мяса наелась. Зато теперь кроме чая смородинного до утра ничегошеньки есть не буду. И даже молочком не соблазнюсь!
— Потанцуем?
В место ответа шагнула ближе, да ладошку в его раскрытую ладонь всунула. Говорят, если много двигаться, жир убегает быстрее. Значит, буду веселиться. Пусть и в первый раз на танцах! Не зря же меня Фимка учила?!