— Шел бы ты отсюда, пока я царю не рассказал, что ты его дочери предлагаешь, — беззлобно улыбнулся князь. О том же, что и я думает, точно.
Мужчина вытянулся в лице и немного побелел. Но весь вид Ольгреда показывал, что тот говорит правду и поэтому хозяин постоялого двора стал переводить удивленный взгляд с Забавы на Лизавету и обратно, пытаясь понять, кого же оскорбил.
Решить такую задачу оказалось ему не под силу. Ровесницы, в похожих и одинаково пропыленных сарафанах, растрепанные и зло пыхтящие друг на друга. Поэтому пробормотав:
— Продолжайте, если вам угодно, — он сбежал.
А по прошествии минуты появилась служанка с большим кувшином сбитня.
— Надо понимать, извинения, — покрутив кувшин, прокомментировал Еремей.
— Так-то он низко оценивает оскорбление дочери своего царя, — прокомментировала язва.
Вздохнула. Потом вздохнула еще раз.
— Раз тебя в детстве родители нормально вести с людьми не научили, придется мне воспитанием заняться.
— С какой стати?
— С той, что я старше тебя. Сестричка.
— Какая я…ой!
Охта, умница моя! Не только меня бить клювом может. И не сильно больно и соображение сразу улучшается.
— Первое правило, — подняла палец вверх и задумалась. — Ни с кем не ругаться, в наказание… — снова задумалась.
— Слабительное, — внесла предложение Забава.
— Для тебя. Если воспитывать, то сразу обеих, — улыбнулась в ответ. — А царевну трудом лечить будем, например, за каждую попытку поругаться будет чистить одного коня.
— Животинок не жалко? — ухмыляясь во весь рот, спросил князь, но в сам воспитательный процесс на правах жениха не стал.
Правильно, для него тоже стараемся. Попробуй век проживи с такой змеей в кровати. Непонятно, что раньше: заморозит или ядом плюнет.
— Жалко, но нам еще долго по разным теремам не разбежаться, так что придется учиться жить мирно.
— Вот еще буду я крестьянскими заботами руки портить, — не веря в то, что я выполню свое обещание, фыркнула Лизка.
* * *
Два часа спустя.
Я, денник, лошадь, царевна и Забава.
— Ну и вонь же здесь. Совсем разленились конюхи, забыли, что денники чистить нужно?
Старый конюх, было, выскочил навстречу, но резко затормозил, услышав слова нашего недоразумения.
— Выбирай, на ком учиться будешь, — милостиво разрешаю.
Кони всхрапывают и подозрительно косят на нас глазами.
— Вот еще, — фыркает царевна, и руки свои белые на груди складывает.
— Значит, начнем с моего, — хоть родной скотинке меньше достанется. — Смотри, один раз показываю.
Открываю калитку захожу во временное жилище моего коня, провожу рукой по блестящей шелковистой шее. Фыркает мне в ответ и замирает, ждет, когда я пройдусь скребницей. Надо бы вывести его во двор и там чистить, но боюсь, что царевна что-нибудь учудит.