Усмехнулась. Считайте, повезло, что у меня вымогать деньги не начали. А то вместе с деньгами и руки отсохнуть могли бы. Что-то настроение плохое последние дни. Может, заболела?
Пустынный город Молнеград в послеобеденный час. Никому не охота жариться на солнцепеке. Даже куры по траве возле заборов прячутся.
— В царицыны палаты направо, — говорит солдат.
— Э, не, — отвечаю. — К царице мы завтра с утра пойдем. Негоже с дороги пред светлые ее очи являться.
А мысленно добавляю. Негоже незнамо, что за дела творятся, идти к царице на поклон.
— Ты пока комнату нам в Петушке сними, — бывала я здесь раньше, все таверны приличные знаю. А не приличные нам и не надобны. — Да, водицы чтобы помыться накажи согреть. А мы с Забавой на рынок сходим, одежку, какую подберем.
На том и порешили.
Мы налево отправились, служивый прямо пошел.
— Глаш, — протянула Забава, стоило нам шагов на сто отойти, — а у меня денег нету.
— Зато у меня есть столько, что мне и тебе хватит и еще останется. —
Отмахиваюсь. Вот еще сиротку в лохмотьях заставлять ходить.
А рынок в столице знатный. Раскинулся он, сколько хватает глаз во все стороны. Здесь вам и суконный ряд, и ювелирный. Покупай, не хочу. Только животными торгуют на выезде, указом царицы, чтобы в городе вонь не разводить.
— Ой, Глашка, смотри, смотри! Калачами торгуют, — подпрыгивая на месте и дергая за рукав, воскликнула Забава.
Ой, дите малое, только, что с виду взрослая.
— Идем, — тяну ее за руку. Не отвяжется же, пока не купим.
Подошли к лоточнице, а каких только у нее кренделей нету! И с творогом и с фруктами, и пирожки различные. Только и успевай есть. И все такое румяное, наливное. А как пахнет, слюнки так и текут.
Зажмурилась, чтобы на всю эту красоту не смотреть. Полезла в кошель за медяками.
— Выбирай скорее, — говорю Забаве, а у самой настроение портится, того и гляди, кидаться на людей начну. Точно, заболела! Надо бы травок заварить, чтобы с простудой на чужой сторонушке не слечь.
И тут вспомнила я, что про Еремея спросить хотела, да слухи местные разузнать.
— А ты красавица не будешь? — удивленно спрашивает дородная баба продающая крендельки.
— Не хочется что-то сейчас, — полу правдиво отвечаю.
— Так давай я тебе с собой заверну, — обрадовалась она в ответ.
С тоской посмотрела, как порхают руки женщины, над прилавком заворачивая в серую бумагу несколько ароматных пирожков и большой сладкий калач.
— Скажите, а вы купца Еремея Кудрявцева, что торгует заморскими диковинками, знаете? — спрашиваю, а сама стараюсь на довольную мордашку жующей Забавы не смотреть. Даже бочком повернулась и будто бы ряды лавок рассматриваю.