Я блаженствовала, млела, срывалась в пропасть и парила одновременно. Его руки и губы, казалось, были везде. Мои стоны оглашали комнату, а его рык вторил мне. Я без устали шептала, а позднее хрипела, одно слово «ещё». И сколько бы я не просила, он с радостью исполнял мою просьбу. Не знаю, как долго продолжался наш марафон, но я сдалась первой, уже совершенно обессилев и проваливаясь в сон, я все еще чувствовала на своем теле его руки, которые без устали дарили мне удовольствие.
Просыпалась я хоть и с трудом, но с чувством удовлетворения и приятной ломоты во всем теле. Потянувшись, наконец, разлепила глаза и огляделась. Очень просторная комната в бежевых тонах была очень приятна глазу. Единственное что меня не устраивало в данный момент, это то, что в пастели я оказалась одна. Куда делся и где его искать, я понятия не имела, оставалось надеяться, что ушел Ирван ненадолго.
И действительно не прошло и десяти минут, как мой мужчина появился на пороге одной из дверей, одетый лишь в полотенце. Заметив, что я уже не сплю, направился ко мне, по дороге разматывая свое скудное одеяние, позволяя мне рассмотреть его всего в лучах утреннего солнца. Я даже не успела пожелать ему доброго утра, когда он незамедлительно перешел ко второму раунду нашей ночной баталии.
Гораздо позже стоя в ванной комнате и смотря на себя в зеркало, поняла, как благотворно влияет мужское внимание на женский организм. Впервые за свои двадцать пять лет я обрела краски. Глаза блестели голубыми льдинками, распухшие от поцелуев губы имели рубиновый оттенок, даже легкий румянец на щеках был для меня в новинку.
От созерцания меня отвлек звук разговора за дверью. Несколько мгновений я колебалась выходить или нет, но решив, что если бы это был тайный разговор, Ирван бы не вел его в своей спальне. Проверив еще раз, прилично ли я выгляжу, распахнула дверь, выходя из своего укрытия. Меня явно не ждали. Ирван стоял тоже уже полностью одетый перед экраном голографического переговорника, по крайней мере, так похожее устройство называлось у нас. Столб света отражал миловидную женщину лет пятидесяти, которая либо, не замечая меня, либо игнорируя, продолжала свой монолог, сверля Ирвана взглядом.
— Ты должен, — давила она на него.
— Я не должен делать того, на что не давал своего согласия, — судя по упрямо поджатым губам, он уже довольно пытался достучаться до сознания собеседницы.
— Но ты сам поселил к нам Сирил, все расценили это как твое намерение создать с ней пару, — а разговор принимает очень интересный оборот. Это что же я тут чьи-то планы своим появлением нарушаю?