– Многовато «случайных» совпадений.
– Вся жизнь – цепь случайностей, господин Сахновский. Я в милиции уже лет пятнадцать, и поверьте: из-за случайных стечений обстоятельств порой такие дела раскрываются – глаза на лоб лезут! С этим как в браке. Сколько бы мужчина и женщина ни планировали пол ребенка, все равно ничего не выходит: рождается то, что рождается. И, по большому счету, то, что мы с вами появились на свет гражданами мужского пола, – тоже чистейшая случайность. Все могло бы быть иначе, согласитесь, и зависело это от какой-то мелочи.
– А вы, оказывается, философ…
– Бросьте, – отмахнулся подполковник, – понимайте как хотите. Лично я доволен: закрываем два дела одним махом. Я, конечно, искренне сочувствую Юлии Васильевне, но, надо полагать, есть и такие, кому станет легче жить на свете без этих двоих.
– Выходит, всех все устраивает?
– Категорически, – ухмыльнулся Костюк. – Ну что, не передумали заявление о привидениях подавать?
– Почти. А если еще и поможете в одном дельце, вообще оставлю в покое славную жашковскую милицию.
– А именно?
– Люди нужны. Крепкие мужчины. Человек пять-шесть.
– Зачем?
– Ну как же? Могила вырыта, священник ждет. Назначено на два… Что вы так смотрите, Николай Николаевич? Похоронить Руслана Гаранина надо по-человечески, кем бы он ни был, – сестра его пока не в состоянии этим заниматься.
Подполковник Костюк снова схватился за подбородок.
– Вы… вы это серьезно?
– Абсолютно. Давайте вместе с этим покончим. Думаю, Юлия не будет возражать.
Странное решение пришло внезапно – Сахновский и сам себе удивился.
Не менее странными вышли и похороны незнакомого человека, который за минувшие дни так плотно вошел в его жизнь, словно и в самом деле стал дальним родственником. Впрочем, к покойному Антон испытывал примерно то же, что и все, кто сталкивался с ним при жизни. То есть ничего хорошего. Уж если бы кому-нибудь понадобился эталон скверного человека, то Руслан Гаранин точно был бы первым кандидатом на эту роль.
Когда шестеро молодых милиционеров вынесли из морга гроб с телом брата Юлии и задвинули его в кузов специально оборудованного для похоронных надобностей «ПАЗика», Антон ничего не почувствовал. Проститься с Русланом никто не пришел. Еще в морге крышку гроба наживили на четыре гвоздя, а по прибытии на кладбище один из могильщиков вооружился молотком и со знанием дела в несколько ударов загнал их по самые шляпки. Для надежности была добавлена еще пара «соток».
Но, когда четверо кладбищенских рабочих молча опустили гроб в яму и один из них, все так же молча, протянул врачу лопату, чтобы тот, по традиции, бросил первый ком в могилу, Антон поймал себя на неожиданной мысли: сейчас здесь происходит нечто вроде погребения чужого мрачного прошлого. И он к этому лично причастен.