Отперев замок и открыв дверь, Антон заполз внутрь, вдыхая запахи пыли, старой соломы и луковой шелухи. Когда-то чердак использовали в качестве сеновала, а на потолочных балках подвешивали золотистые связки лука – для просушки. Свет проникал сюда только через дверной проем, слухового окна не было.
Он выпрямился и осмотрелся: ветхих сундуков с семейными сокровищами нигде не видно. Затем прошелся по чердаку, подсвечивая фонариком мобильного и заглядывая во все углы и под скаты кровли. Ничего примечательного. Затем выбрался наружу и спустился вниз. Чердачную дверь оставил открытой, но лестницу убрал. Сделал еще одну пометку: со временем переоборудовать чердак в мансардное жилое помещение, а может, и вовсе избавиться от него, достроив вторым этажом что-то вроде мезонина.
Теперь оставался только погреб.
В прихожей по-прежнему витала стойкая смесь запахов, но сейчас к ней примешивался еще один – необычный, гнилостно-сладковатый. Поразмыслив, Антон обнаружил выключатель – тот прятался за плитой. Щелкнул, но сквозь узкие щели в крашеных досках, из которых была сколочена крышка люка, не пробилось ни лучика. Выходит, и там лампочка перегорела?
Опустившись на корточки, Антон вставил в скважину замка последний из еще не использованных ключей, легко повернул и освободил дужку из петель. Затем не без усилия отвалил крышку.
В лицо ударил густой смрад.
Пахло моргом.
Иначе и не скажешь. Этот тяжкий, вызывающий тошноту запах ни с чем не спутать.
Запах смерти и разложения.
Вниз вела крутая лестница, сваренная из обрезков труб и арматуры. Полный самых скверных предчувствий, Антон наклонился пониже, опустил руку с мобильником в широкий темный проем и нажал кнопку фонарика. Тонкого белого луча оказалось недостаточно, чтобы рассеять тьму погреба. Антон напряг зрение, сморгнул – и вдруг различил в самом дальнем углу просторного погреба очертания человеческого тела.
– Эй, кто там?! – непроизвольно вырвалось у него.
В ответ – зловещая тишина. И запах – чудовищный смрад полуразложившейся человеческой плоти.
Там, в погребе, – смерть. А темная ночная фигура за окном была ее вестником…
Словно во сне, доктор Сахновский отшатнулся, вскочил на ноги и поспешно отыскал в кухонном шкафчике самый большой разделочный нож. Затем обежал глазами полки, заметил огарок свечи в банке из-под майонеза. Спички нашлись на плите.
Он зажег свечу и вернулся к проему, ведущему в погреб, даже не потрудившись дать себе отчет в том, почему не звонит в милицию и не зовет соседей. Затем, сжимая в одной руке рукоять ножа, в другой – банку с огарком, осторожно, чтобы ненароком не сверзиться, спустился в погреб.