Не сдержался я. Ну, и нарвался, конечно, сразу же.
– Ты кем себя считаешь, дерьмец? – он приподнялся, наклонившись над столом, и уставился на меня взглядом, весьма напоминающим в данный момент змеиный. – Ты жив, пока я в ситуации не разобрался, – он цедил слова сквозь зубы, и был действительно страшен в этот момент.
И я, честно говоря, испугался.
Тем более, что был неправ – ну, зачем нарываться?
– Говорю словами – не исключено, что Ваня может пострадать очень серьезно. Если просто так, немотивировано, я исчезну из его жизни. Профессор считает, что у мальчика может развиться фобия, в результате которой он просто-напросто навсегда останется больным.
Деталей я не знаю, да они мне и не нужны. Это – вариант. Возможно, конечно, что все и обойдется…
Кудрявцев вздохнул, и как-то сник – вот только что передо мной сидел сильный и страшный противник, и вдруг я увидел просто уставшего стареющего человека.
– Понятно… Тебе, конечно, придется остаться, хотя бы на какое-то время… Говори, что нужно от меня?
– Документы. Пенсионное удостоверение. Паспорта. Имя и отчество менять не нужно, а фамилия должна быть одинаковой с Ваниной. Московская прописка. И главное – чтобы ты не появлялся здесь!
Он взял в руки мои документы, снова полистал и устало сказал, пряча их в нагрудный карман пиджака:
– Опять нарываешься… Ваня – мой племянник, и я его люблю. И ты хочешь лишить меня возможности видеть его?
– Тогда пусть в эту квартиру приходит любящий племянника дядя, а не всемогущий Кудрявцев! – твердо сказал я. – И это – обязательное условие!
– Нет, все-таки когда-нибудь я тебя… – начал он, вставая с места и отодвигая стул.
– Да-да, когда-нибудь вы убьете меня! Но не сегодня же? Так вы принимаете мои условия?
– А почему ты не хочешь по документам полностью стать бывшим отцом Ивана?
Я хмыкнул.
– Да потому, что рано или поздно мои пути будет пересекаться с людьми, знавшими раньше Леонида Крамарова, художника, творческую личность, и все такое прочее. А я кисти в руках не держал! Станут возникать вопросы…
– Ладно, с этим ясно… Но почему по паспорту тебе 55 лет, ты ведь гораздо моложе?
– Ну, это вы сами узнаете… Ведь проверять вы меня будете по полной программе – тщательно и досконально, разве нет?
Он промолчал. Положил на стол заключение из консультации и уже выходя, вдруг остановился и спросил:
– А почему ничего о деньгах не говоришь? Классовое сознание не позволяет брать деньги у эксплуататора и олигарха? На что жить будешь, к в а р т и р а н т? На свою пенсию? Так ведь Москва – город дорогой!
– Того, Юрий Борисыч, что вы даете Жене, на жизнь нам хватит…