по деревянным половицам коридора, доносясь до меня эхом.
Только бы не Айзек. Господи боже, только бы не Айзек!
– Это что за твою мать?!..
Голос мужской. Сам он стоит в дверях кабинета, загораживая выход. Но это не Айзек. Это Йоханн.
* * *
Я бесшумно соскальзываю из раскрытого окна на землю и вжимаюсь спиной в стену. В груди бешено колотится сердце, а над головой поскрипывают доски. Делаю крошечный, осторожный шажок влево: ведь стоит кому-то высунуться из окна, и я буду как на ладони. В районе хижин, что стоят возле реки, покачивается небольшое светящееся пятно, едва проглядывая сквозь листву. Я делаю шаг в том направлении и замираю. А вдруг это Фрэнк? Вдруг он действительно убежал и я вижу свет его факела? Со стороны сада доносится порыв ветра, а вместе с ним неразборчивый гул мужских голосов, да еще на повышенных тонах. Один из них мне знаком: это Айзек. Тут над макушкой кто-то кашляет, и тело принимает решение за меня.
Я несусь что есть сил через дворик, бросаюсь вниз по склону, что ведет к саду. Между деревьями приходится притормозить, чтобы не споткнуться об узловатые корни и острые камни; затем, увидев группу мужчин на речном берегу, ныряю за плотную кустарниковую поросль. Их четверо; Айзек, Кейн и Гейб стоят ко мне спиной, причем у Гейба в руке факел, которым он светит на четвертого человека – Фрэнка, – который стоит перед ними на коленях. Руки у него заведены за спину и, судя по всему, связаны.
– Вы все спятили! – доносится до меня его крик. – Нельзя держать людей в подвале! Это… это похищение! Это запрещено!
– Так же, как и изнасилование.
– Какое, к черту, изнасилование! У вас тут вообще бордель! Она сама хотела!
Я слышу глухой и сочный звук, будто кто-то ударяет по мячу, и Фрэнк валится на левый бок. С минуту лежит неподвижно, уткнувшись щекой в жидкую грязь, затем, извиваясь и покачиваясь, возвращается в прежнюю позу.
– Да пошел ты!
Бац! Айзек бьет его вновь. На этот раз, когда Фрэнк поднимается, у него с виска течет струйка крови.
– Ну-ка повтори, – говорит Айзек, поигрывая топором в правой руке. В свете факела от лезвия бегут блики.
Фрэнк отрицательно мотает головой.
Бац! Очередной удар ногой в голову.
– Давай-давай, высказывайся. Поделись, что за мысли бродят в твоей гнилой башке.
Сейчас Фрэнк уже не пытается подняться. Напротив, он заваливается на спину, сплевывает в сторону реки и смотрит на Айзека. Я замечаю, что по мостику в их сторону несется какая-то темная фигура. Когда Кейн приподнимает свой факел, я узнаю Йоханна.
Тот встает ровнехонько между Айзеком и Фрэнком, вскидывая обе руки.