Бутербродная коробочка валится с моих колен. Я вскакиваю, будто во сне шагаю к монитору и заглядываю в него через плечо Шейлы. Почтовик развернут во весь экран.
– Вот, видишь? – Она показывает пальцем. – Пожалуйста: «Дейзи не мертва». И точка. Ну не дурачье ли?.. Джейн?.. Ты куда? Что случилось? – Ее голос преследует меня до самого туалета, куда я несусь, прижав одну ладонь к горлу, а другую – к животу, который вот-вот вывернет наизнанку. – Джейн, ты чего?
Пятью годами ранее
– Нет, девчонки, это надо было видеть! – Дейзи вскакивает с шезлонга и копирует бег человека, чей плащ прищемило дверцей такси. – Ножки такие толстенькие, коротенькие как, у поросенка, шлеп-шлеп-шлеп по асфальту, рыльце потненькое, весь красный, а Эмма, главное, по пояс вылезла из окна и вопит: «Ах, водитель! Ах, остановите машину!»
Она с триумфальным видом замирает, и на секунду воцаряется полная тишина, пока Ал с Линной глядят в мою сторону, после чего всё кругом взрывается от оглушительного хохота.
Дейзи продолжает орать во весь голос – «стоп! стоп!», – сама при этом подпрыгивая на месте. На босых ногах шлёпки, в одной руке полбутылки красного, в другой – недопитый стакан, откуда нещадно расплескивается вино.
Я не свожу глаз с открытого очага, где потрескивают дрова, над которыми пляшут искры. Вторые сутки в Покхаре; мы сидим во дворике в одних только купальниках. У ног спящими собаками улеглись влажные полотенца, небо занавесилось черным одеялом с прорехами, а ночь, будто живая, бормочет себе под нос мотоциклетным треском и стрекотом цикад. По идее, у нас сегодня последний вечер роскоши в гостинице, так как завтра ждет пеший турпоход по подножию Аннапурны, к заветному пансионату. То ли дело в духоте, то ли в оскорбительном мейле, который прислал Джефф (его, видите ли, возмущает мое отношение к работе), то ли успела достать Дейзи, которая последние четыре дня выставляет меня на посмешище, – не знаю. Главное, что я не в состоянии присоединиться к общему веселью. Дома, в Лондоне, всегда можно отдышаться в собственной квартирке, когда жизнь чересчур дает по голове, но здесь мы ни секунды не провели порознь. Торчим вместе, как склеенные.
– Ой, да ладно тебе, Эмма! – кривится Дейзи. – Чего ты такая кукса?
– Я не кукса.
– А твое лицо об этом знает?
Она хихикает и бросает взгляд на Ал, ища одобрения, но та не реагирует. Такой пьяной мы Дейзи еще не видели.
– Ты за мое лицо не волнуйся. Просто эту историю я сама знаю в деталях.
– Ой-ой, простите-извините, мисс Эмма Вулф. – Дейзи вздергивает брови и делает большие глаза. – Ах, мы такие темные, уж излагаем, как умеем. Христа ради, не гневайтесь.