– Мне надо идти. – Улыбка не покидает физиономию Айзека, пока я выбираюсь из-под него и пячусь к двери, прикрываясь ворохом одежды. – Мне надо идти.
* * *
Кто-то хватает меня за руку, едва я захлопываю за собой дверь хижины.
– Нет, ты слышишь? – дергает меня Ал, показывая в сторону реки, точнее, на третий по счету сарай.
Я, в свою очередь, без лишних слов увлекаю ее за собой, припустив к плодовому саду. Ал в полнейшем недоумении, но охотно подчиняется; я несусь босиком, обдирая ступни на камешках. Достигнув наконец наших облюбованных гамаков, я разворачиваюсь к ней спиной, надеваю лифчик, футболку и шорты, ни на миг не спуская глаз с хижины номер один.
– Дейзи дорвалась до секса, – говорит Ал, кивая на третий домик, когда я вновь разворачиваюсь к ней лицом. – С Йоханном, тем самым длинноволосым шведом.
Я лично слышу лишь стрекот цикад, чириканье птах и буханье собственного сердца в ушах; по прошествии какого-то времени до меня наконец долетают иные звуки. Мужское кряхтенье и женское повизгивание. Это мне знакомо. Уже довелось однажды слышать, а именно шесть лет тому назад. После ночной попойки я проснулась на диване и обнаружила у себя в спальне Дейзи, причем не одну, а с тем парнем, которого я себе присмотрела.
– Ал, – говорю я, – мне надо кое-что тебе рассказать про массаж. Сначала мне его делал Кейн, но потом… – Она оборачивается, и я вижу залитые слезами глаза. – Ал, что случилось?!
Она ладонью обтирает лицо, трясет головой, однако слезы не унимаются.
– Да говори же! – дергаю я ее за руку. – Ну?
– Ты… – Она откашливается, затем делает глубокий вздох. – Ты ничего странного не заметила в его словах? Кейн тебе не говорил про людей, которых ты потеряла?
– «Потеряла»?.. В каком смысле?
– Зато Айсис знает про Томми… Эмма, она назвала его имя! – Ал выдергивает руку, запускает обе пятерни себе в волосы, делает пару шагов в сторону главного корпуса и вдруг резко оборачивается. – Она делала мне японский рэйки… это когда исцеляют наложением ладоней на лицо… так вот, глаза у меня были закрыты, и я чувствовала что-то теплое и мятное у нее на руках, и тут она называет его имя! Представляешь? Говорит, «ты потеряла своего брата Томми».
– Быть не может…
Ее брат погиб в мотоциклетной аварии, когда ему было восемнадцать, а ей – пятнадцать. Случилось это на следующий день после того, как Ал сказала родителям, что ее отстранили от школьных занятий. За драку: она ударила в лицо одноклассницу, которая распускала слухи, будто Ал – грязная лесбиянка, любящая подсматривать за девочками в раздевалке. Отец напрочь отказался обсуждать эту тему, а мать ударилась в слезы, обвиняя всех и вся: начиная от ибупрофена, который принимала во время беременности, и заканчивая тем фактом, что они разрешали Ал возиться с игрушками брата. Ал не выдержала, собрала вещи и села на автобус. Томми, вернувшись с работы, увидел записку, которую она оставила на кухне, и бросился за сестрой. На перекрестке его сбила машина. Очевидцы утверждали, что он значительно превысил разрешенную скорость и что сидевшая за рулем автомобилистка заметила его слишком поздно.