Блямс! Зубчик резко разогнулся и ударил отца жениха по пальцу.
— Гр-р-р-р-р, — рыкнул тот.
Жених судорожно сглотнул. Его благородная бледность сменилась не менее благородной зеленью.
— Что же вы? — Лиэль приподняла одну бровь. — Вам дурно?
— Н-н-н-н-не-е-е-е-ет, — проблеял жених.
— Так пойдёмте! — радостно воскликнула блондинка, хлопнув в ладоши. — Окажите мне честь!
Жених грустно завздыхал. Столь душераздирающе и давя на жалость, что Лиэль даже поверила в то, что это всерьёз. Блондинка не была бы собой, если бы верила каждому слову. Особенно совершенно постороннего человека. Пусть даже и жениха.
Лиэль протянула руку. Ладонью вниз. Жениху не оставалось ничего, кроме как неуклюже встать и, отчаянно зеленея, взять невесту за предложенное.
* * *
Больше всего Лиэль хотелось приложить ладонь к глазам, что бы не видеть совершенно непонятной, пятнами, окраски жениха, и заткнуть уши, что бы не слышать его неуверенного, блеющего голоса. Но увы, у блондинки бы банально не хватило рук.
— Этой тёплой, летней ночью, — между тем затянул жених, лапая блондинку потными ручонками за ладони, — меж проулков и аллей, в парке старом, под луною…
У Лиэль не вынесла душа эстета:
— Ты получишь ***, - закончила она и, высвободив руки, спрятала их за спину.
Жених сложил губёшки трубочкой, затрепетал ресницами и швыркнул носом.
— Вам не понравилось?
— Почему же? — Лиэль качнулась с пятки на носок. — Очень понравилось.
Жених надулся пуще прежнего:
— Я вам не верю.
— Ваше право, — кивнула блондинка, и взмахнула ручкой. — Мне же нет никакого дела, что вы там себе понавыдумывали по этому поводу. Думайте, что хотите, — и добавила брюзгливо. — В землях людей прочно укоренился патриархат.
Жених закашлялся. Лиэль глумливо гыгыкнула.
Если он наивно думал, что она тут же кинется его переубеждать, присюсюкивая при этом, то сильно просчитался. Блондинке хватало родной матери в роли истерички и расчётливого манипулятора. Терпеть вторую подобную натуру Лиэль не хотелось совершенно.
— Может, мы всё таки познакомимся? — предложила блондинка. — Хотя бы для соблюдения приличий.
— Но нас же представляли! — возмутился жених, и зачем-то надул щёки, от чего стал похож на степного хомяка.
— Я прослушала, — невинно заморгала Лиэль.
— Но цвета и герб нашего рода! — продолжил истерить жених, старательно пуча глаза, и приобретая уже сходство с, милыми сердцу блондинки, лягушками.
— Никогда не была сильна в геральдике, — вновь соврала Лиэль, нацепляя очередную дебильную улыбочку недалёкой идиотки.
Жених вновь приобрёл леопардовую окраску. Колер колебался от жёлтого до фиолетового. Сплошь пятнами.