Я обернулась и увидела, что рты друзей растянуты в улыбках до ушей. Даже Эолу Свирепому не удалось сохранить безразличное выражение. Мадам и Эмилия стояли, обнявшись и синхронно промакивая глаза подолами. Магнус, несмотря на саркастический тон, часто-часто моргал, и бусины глаз подозрительно блестели.
— Не обращайте внимания, соринка в глаз попала…
— Во все четыре пары? — уточнила Уинни.
Паук не удостоил её ответом.
Я снова повернулась к Озриэлю, всей душой стремясь растянуть это мгновение, и уткнулась носом ему в плечо.
— От тебя так вкусно пахнет.
Сказала и тут же засмущалась, но это была правда: от него веяло свежестью, а ещё чуточку теплым молоком — так пахнет от малышей — и чем-то цветочным.
— Новая оболочка, с ними всегда так, — пояснил он.
— Дай нам тоже его обнять! — возмутилась мадам Гортензия, и они с Эмилией, раскрыв объятия кинулись к нам. Магнус прыгнул сверху.
Началась куча-мала, со всех сторон неслись возгласы, смех, ифрита поздравляли с выздоровлением, хлопали по плечу, целовали в обе щеки (ох, как я завидовала мадам Гортензии и Эмилии в этот момент!).
— Не давите на него, — покрикивал Магнус. — Парень еле-еле выкарабкался не для того, чтобы его тут же задушили.
— Иди сюда, ворчун! — рассмеялась Эмилия и сдернула его за лапку вниз, приобщив к коллективным объятиям.
Внезапно я заметила, что Озриэль морщится.
— Что? Что случилось? — забеспокоилась я. — Только не говори, что новая оболочка не подошла и сейчас лопнет прямо на тебе!
Он хохотнул и тут же подавил гримасу боли.
— Не волнуйся, с ней всё в порядке, просто пока не привык. Это из-за ожогов. Они остались под ней… Больно, — признался он. — Очень.
— Ой, — сказала Эмилия и осторожно убрала руки, боясь причинить лишнее страдание.
— Что же ты раньше не сказал! Нет, это я виновата, совсем забыла. — Порывшись в кармане, я выудила каплевидный флакон и протянула ему. — Вот, пей, это поможет.
Надо отдать ему должное, Озриэль сперва послушно выпил, а потом спросил, что было внутри. Из него получится отличный муж.
— Лекарство от госпожи Остиопатры.
Он изумленно уставился на меня, но спросить ничего не успел: зелье приступило к работе. Под кожей начали поочередно загораться синие искристые веточки. Озриэль вытянул кулак, наблюдая, как они вспыхивают и гаснут, поднимаясь от кончиков пальцев. Зелье бежало по жилам и каждой клеточке тела, заживляя, сращивая, успокаивая. Когда оно добралось до сердца, всё тело на миг вспыхнуло синей паутиной и снова стало прежним
.
Озриэль издал стон облегчения.
— Так гораздо лучшеi Так ба была здесь?