Рот мадам Гортензии округлился. Робин тоже удивился.
— Вот это да, — пробормотал он и почесал затылок.
Хозяин «Цветолюкса» солгал даже насчет имени.
После секундного замешательства допрос продолжился.
— Мадам Гортензия когда-нибудь заимствовала ваши идеи? — сурово спросил эльф.
Жмутс сдерживался до последнего, но когда давление цветов стало нестерпимым, выкрикнул:
— Да!
По впалым щекам текли злые слезы.
Правдоцвет сменил оттенок с красного на зловеще-багряный. Со стороны казалось, что вместо венчиков теперь пылают бутоны огня.
— А вам случалось выдавать её идеи за свои, как в случае с мечтирисами? — безжалостно продолжил Робин.
Ответ и его последствия были предсказуемы, наглядно всем продемонстрировав, что собой представляет несостоявшийся королевский цветочник.
Наверное, имей Жмутс мужество правдиво ответить хоть на один вопрос, признаться в том, что поступил дурно, я не смогла бы считать его всецело плохим человеком. Но он держался за ложь до конца, с непонятным упорством. А, может, и сам уже в неё поверил? Вдруг для тех, кто привык постоянно кривить душой, мир тоже искривляется, и всё в нём наоборот?
— Довольно, — раздался голос Амброзия Высокого. — В дальнейшей проверке нет нужды. Уведите его. Суд состоится в ближайшие дни, на нём будет вынесено окончательное решение, и определена мера наказания.
— А как же мой магазин? Что будет с ним? — Жмутс отмахнулся от стражника и указал на стоящего рядом со мной Кена. — И вот это несчастное дитя. Я всё, что у него осталось в этом огромном безжалостном мире. Бросите меня в тюрьму, и мальчик окажется на улице, один-одинёшенек… есть ли в вас хоть капля сострадания? «Цветолюкс» помогал нам сводить концы с концами.
Жмутс смахнул несуществующую слезу батистовым платком с золотой монограммой.
Пожилой принц обернулся, озадаченно глядя на Кена, и на челе отразилась неуверенность.
— Он мне почти как сын! — продолжал заливаться негодяй.
— Я не его сын, и никогда им не был! — возмутился Кен. — Он мне даже не дядя. Господин Жмутс или Пустос или Хропус или как-там-его-ещё подкупил судью, чтобы получить надо мной опекунство и присвоить наследство родителей. «Цветолюкс» по закону мой!
Всё это он выпалил звонко, на одном дыхании.
Лицо бывшего лжеопекуна исказилось злобой. Он отбросил платок и выпростал к мальчику руки, словно пытался дотянуться до его горла через всю площадь.
— Дай только доберусь до тебя, щенок!
— Этого не случится, — холодно прервал Амброзий Высокий. — Мальчику будет назначен новый опекун.
— Как насчет опекунши? — поинтересовалась мадам Гортензия, поднялась на помост и встала рядом с Кеном, положив руку ему на плечо. — Моей лавке уже давно требуется смышленый помощник. Не сомневаюсь, Кен прекрасно справится с задачей, если, конечно, согласится. Я же, со своей стороны, обещаю научить его всему, что знаю о цветочном деле, и помогу на первых порах с магазином. А по достижении совершеннолетия он уже сам сможет им управлять.