Земля вздрогнула, заволновалась, послышался низкий нарастающий рев, словно где-то внизу, ворча, просыпался великан, и из почвы выстрелили чугунные лозы, окатив близ стоящих фонтаном камешков, кусками брусчатки и комьями грязи, и тут же устремились вперед, понеслись вдоль ковровой дорожки, как выныривающая из воды форель, на ходу возводя высоченную изгородь. Она дополнялась завитками и мелкими элементами, разрастаясь с необыкновенной скоростью. Никто чудом не пострадал, нескольких только оцарапало. А, может, дело не в чуде? Лозы двигались стремительно, но при этом ловко огибали живые объекты.
Внушительные шипы поблескивали на солнце. Один такой подцепил Глюттона Медоречивого, оторвав от помоста. Принц забултыхался высоко над землей. Лоза выпустила чугунные прутики, заключив неудавшегося заговорщика в круглую клетку. Тому пришлось скрючиться и подтянуть колени к груди. Тросточка выпала и звякнула о брусчатку. Такая же участь постигла и вырвавшегося от стражников Жмутса, когда он почти добежал до края площади. Лоза подцепила его за ремень на поясе. Мадам Лилит оказалась верткой добычей, сумев избегнуть хватки Робина и Озриэля. Чугунные лианы выстреливали сквозь доски помоста, тянули к ней усики, но ни одна не достигла цели.
Марсий продолжал стоять на коленях: руки в земле, лицо покрыто потом, грудь часто вздымается и опадает. Он качнулся, едва не упав — маневр отнял слишком много сил, вконец измотав его, — и проводил взглядом пролетевшего над ним зверя.
Третью стрелу грифон встретил грудью. Она отскочила от бронированных перьев с тихим звяканьем, а в следующую секунду на плечах опешившей мадам Лилит сомкнулись когтистые лапы, и зверь, сделав разворот, взмыл ввысь вместе со своей добычей. Послышался удаляющийся визг. Арбалет выпал у неё из рук, но земли так и не достиг, запутавшись в лозах. Сделав круг над площадью, грифон полетел к Академии. Поравнявшись с самой высокой башней, увенчанной флагом, сделал небольшую остановку. Когда он полетел обратно, в когтях уже никто не бился. Только маленькая фигурка осталась на крыше башенки, хватаясь за черепицу и шпиль, вонзавшийся в облака. До нас не долетали её крики, но их легко можно было себе представить.
Тиберий меж тем завис над помостом, лениво поводя крыльями, словно охранял нас от других посягательств. Марсий вынул руки из земли и пошатнулся. Лозы резко прекратили движение и послушно замерли. Только местами мелкие побеги завершали цикл роста, и покачивались усики.
Вся площадь превратилась в чугунный сад. Попрятавшиеся кто где жители и послы робко выглядывали из своих укрытий. Марсий находился на одном конце ковровой дорожки, окаймленной теперь импровизированным ограждением, а грифон мягко приземлился на другом, сложил крылья и направился к нему. Двигался он по-львиному.