Паола вышла в коридор. Фаулер дожидался ее, сидя на деревянной скамье и неподвижно уставившись в стену. Увидев ее, он поднялся на ноги:
— Dottora, я…
— Все в порядке, отче.
— Нет, не в порядке. Я знаю, что вы сейчас переживаете. Вы не в порядке.
— Разумеется, нет. Черт побери, Фаулер, я не собираюсь кидаться в ваши объятия, сломленная горем. Такое происходит только в кино.
Паола уже собиралась уйти, когда рядом с ними возник Бои.
— Диканти, нам надо поговорить. Я очень за вас беспокоюсь.
— И вы тоже? Какая неожиданность. Сожалею, но у меня нет времени на разговоры.
Доктор Бои загородил дорогу инспектору, возвышаясь над ней на целую голову — ее макушка едва достигала груди ученого.
— Вы не понимаете, Диканти. Я собираюсь отстранить вас от дела. Ставки теперь слишком высоки.
Паола вскинула глаза и, пристально глядя ему в лицо, заговорила медленно, очень медленно, голосом, лишенным всякого выражения:
— Слушай внимательно, Карло, поскольку дважды повторять я не буду. Я возьму того, кто сотворил это с Понтьеро. Сомневаюсь, что у тебя или кого-либо другого найдутся обоснованные возражения. Я ясно выразилась?
— Похоже, вы плохо представляете, кто здесь начальник, Диканти.
— Возможно. Зато я хорошо представляю, что надо делать. Посторонись, пожалуйста.
Бои открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут же передумал и отступил в сторону. Паола в ярости зашагала к выходу.
Фаулер улыбнулся.
— Что вы находите забавным, святой отец?
— Вас, конечно. Меня вам не провести. Вы ни секунды не думали отстранять ее от дела, не так ли?
Директор ОИНП притворился удивленным.
— Паола — волевая и независимая женщина, но ей необходимо сконцентрироваться. Гнев, который ею сейчас владеет, нужно правильно сфокусировать, направить в нужное русло.
— Директор… Я слышу слова, но не улавливаю в них правды.
— Хорошо, сдаюсь. Я волнуюсь за нее. Мне требовалось убедиться, что у нее хватит внутренних сил, чтобы продолжать расследование. Она дала ответ, которого я ждал, но ответь она как-нибудь иначе, я снял бы ее немедленно. Мы столкнулись с незаурядным преступником.
— Теперь вы, пожалуй, искренни.
В циничном политике и успешном администраторе Фаулер почувствовал человеческую сущность. Священник увидел его таким, каким он был в этот предрассветный час — в отутюженном костюме и с камнем на душе оттого, что погиб подчиненный. Возможно, Бои положил немало сил, чтобы продвинуться по служебной лестнице, однако он почти всегда прикрывал тылы Паолы. И к тому же испытывал к ней сильное влечение, это не вызывало сомнений.