А я не должна позволять ему делать это.
Но собраться сейчас, когда раскаленный воздух пропитался страстью молодых тел, когда мой разум отуманился от виски, и руки Зака Роджерса прижимали меня к своей груди, было невозможно.
Когда басы композиции разорвали огромные колонки, окружившие площадь «The Farm Bureau Insurance», я потерялась в музыке. Я растворилась в объятиях Зака, забыв о том, что когда-то нас воротило от вида друг друга, но после этого мы встречались, влюбились, расстались… вновь встретились спустя десять месяцев в маленьком, неизвестном кафе «Голд», где паршивое кофе и вкуснейшая пицца, которую я когда-либо ела в своей жизни. Я перенеслась во времени и пространстве, все еще как никогда ясно ощущая сильные, теплые руки на своей талии. Я просто наслаждалась танцем с человеком, который разбил мне сердце и растоптал его в грязи. Я терлась своей задницей о его твердеющую эрекцию. Я заставляла Зака Роджерса сходить с ума от наслаждения. Его руки исследовали мое тело через ткань одежды, и я кусала губы от того, какие эмоции пробуждали во мне эти прикосновения.
Я была чертовски пьяна. Зак Роджерс нисколько не отставал.
Но я по-прежнему и предельно ясно чувствовала пульсирующую боль в груди. Эта боль спускала меня с небес на землю. Нет. Она швыряла меня, помогая не поддаваться нахлынувшим чувствам и не терять последние капли здравого рассудка.
— Это сводит меня с ума, — шепот Зака проник внутрь меня вместе с жарким воздухом, и распространился, заполнив каждую клеточку.
Он лгал.
Я была уверена в этом.
Он был пьян, и мог наговорить все, что угодно.
— Где твоя подружка? — спросила я, продолжая двигаться вместе с ним.
— Плевать на Стефани, — с этими словами Зак резко развернул меня к себе лицом и переместил свои руки на мои щеки. Я вздрогнула, но заставила себя сохранять спокойствие.
Если он поцелует меня, то…
— Этой ночью я хотел трахнуть ее, — медленно заговорил Зак, сжимая мое лицо своими теплыми, мягкими ладонями. — Я хотел сделать с ее телом много вещей, во всех позах, — он наклонился вперед. В его глазах сверкали искры, стремительно разжигавшие внутри меня яростное пламя. — Я хотел заставить ее умереть от наслаждения.
— Зачем ты говоришь мне это? — нет, мне не было больно. Я просто не понимала его.
Я никогда не понимала Зака Роджерса. Когда мне казалось, что я близка к разгадке его души, то терпела поражение и возвращалась на несколько шагов назад.
— Потому что я хочу трахнуть тебя, — ответил он, сократив расстояние между нашими лицами еще на несколько миллиметров. — И всегда хотел, — добавил едва слышным шепотом и закрыл глаза. — Я хочу заставить тебя стонать этой ночью так громко, чтобы на утро ты сорвала свой голос.