— Ну почему именно он? Почему? Почему?!
— Не знаю, Катюш, — просто ответила мать. — И никто тебе не скажет. Такие вопросы все задают. Каждый не понимает — почему именно его любимый человек умирает, когда миллионы других живут. Ты просто не забывай, каким он был, и все.
Именно в тот день Катя Скрипковская поняла, что ни в какой мединститут она поступать не будет. Она пойдет в юридический. И работать будет в самом обычном райотделе, в каком-нибудь прокуренном насквозь кабинете с железным сейфом, выкрашенным казенной шаровой краской, с пыльным замученным кактусом на подоконнике. Будет ловить мошенников, выезжать на квартирные кражи, то есть заниматься тем, чем занимался всю жизнь ее отец. Отец бы хотел, чтобы она стала юристом. Папа бы ею гордился. И она училась все годы не за страх, а за совесть, и свой красный диплом заработала сама, без всяких поблажек и блата. Даже нелюбимое римское право она зубрила с каким-то остервенением. Чтобы отец мог ею гордиться.
И сейчас она просто обязана найти ответы на вопросы: почему встретились именно эти два человека, один из которых был убит на следующий день, а у второго через месяц убили брата? Не слишком ли много всего для одного — Олега Шумейко? Что же, надо думать. Думать и искать. Слишком много здесь совпадений.
Утром погода действительно испортилась, то есть солнце светило вовсю, но из санатория позвонила Раиса Степановна и сказала, что волнение на море — четыре балла и купание на пляже запрещено.
— Мама, ну пойдем, ну пожалуйста, — канючил Димка, — просто посмотрим! Посмотрим, и все. Честное слово, я далеко заходить не буду. Ну честное-пречестное! Пойдем, а?
— Димуля, видишь, какие барашки? — Валентина Яковлевна специально поднялась с Димкой на балкон, чтобы показать ему штормящее море. — Сегодня купаться никак нельзя. Ты и сам испугаешься, когда увидишь…
— Я не испугаюсь! — Белые буруны, сплошь усеявшие темно-синюю гладь моря, с балкона казались милыми и совсем не страшными. Отчаявшись уговорить Димку по-хорошему, Нина согласилась.
— Ну, хорошо. Просто сходим и посмотрим. А купаться ты и сам не захочешь.
Да как это он не захочет купаться! Быть такого не может. Он всегда хочет купаться, и ловить медуз, и собирать блестящие черные мокрые камешки и осколки стекла, обкатанные морем.
Но когда они пришли на пляж, нет, даже когда еще спускались по лестнице, ведущей из парка к морю, привычный шум пляжа — детских голосов, музыки, объявлений по санаторному радио — все перекрывал какой-то странный, ритмичный грохот.
Море, еще вчера спокойное, прозрачно-синее, сегодня было грязно-серое, с бурыми пятнами водорослей в мутной воде, и обрушивалось на берег с грохотом подходящего к станции курьерского поезда. У Димки округлились глаза. Полосатый зонт-грибочек, под которым они обычно сидели, сейчас трепало и выворачивало ветром, а снизу то и дело заливало водой. Люди жались к самой стенке пляжа — кто смотрел на разбушевавшуюся стихию, кто загорал, найдя тихий, не продуваемый ветром уголок. Самые отчаянные купались в бурлящей полосе прибоя, и визг любителей экстрима оглашал окрестности. Нина невозмутимо расстелила полотенце на незанятом топчане, вытряхнула из пакета плавки и протянула Димке.