— А что — ничего, — одобрил Димка, проглотив несколько ложек манной каши. — Вкусная.
— Кирилл сейчас врача привезет, — шепотом сказала Нине на ухо Валентина Яковлевна.
— Уколы опять будут делать? — расстроился Димка, обладавший рысьим слухом.
— Лежи, — строго сказала ему мать. — Никакие уколы тебе делать уже не будут.
— Как же я буду лежать? — резонно возразил Димка. — Я же кашу ем!
— Ешь, ешь. — Валентина Яковлевна пристроилась на краешке. — Золото ты мое!
После визита врача, когда Димка снова спал, Валентина Яковлевна и Нина устроили совещание.
— Завтра обязательно нужно выехать, иначе никуда не успею.
— Да как ты его повезешь? Что ты! Ему неделю как минимум лежать надо!
— Куда кого везти? — вошедший с улицы Кирилл вопросительно посмотрел на мать и Нину. — Если в аптеку, так я уже по дороге заехал.
— Кирюша. — Мать расстроено смотрела на сына. — Нина собирается завтра уезжать и Димочку увозить.
— Ну, этого, положим, ей никто не позволит, — рассудительно сказал Кирилл. — У него постельный режим, а машина ваша, пардон, без кондиционера. Его опять продует, снова будет приступ. Так что хочешь не хочешь, а придется задержаться.
— Мне обязательно нужно к шестому уехать. Обязательно! Если я вовремя не приеду…
Кирилл хотел что-то спросить, но Валентина Яковлевна строго посмотрела на сына и он только сказал:
— Вот лекарства. — И протянул пакет.
— Спасибо. — Нина протянула руку, и пальцы их соприкоснулись. Ему захотелось взять ее ладони в свои, согреть, сказать, что все будет хорошо. Но он почему-то промолчал.
Она ехала уже почти десять часов, стараясь не думать, а сосредоточиться на дороге. Димка на удивление спокойно отнесся к тому, что его оставляют на попечение Валентины Яковлевны. Правда, мама сказала, что она оставит его с тетей Васей, но и с тетей Валей — тоже неплохо. Он еще немного полежит, а потом они опять будут учиться писать буквы, а играть они приспособились прямо в постели. А мама поедет ложиться в свою больничку, потому что ей очень нужно полечиться. Димка теперь понимал, что в больничку иногда действительно очень нужно. Он вспоминал цирк, катание на каруселях. Еще ему казалось, что он видел пистолет — настоящий, большой пистолет — и даже трогал его руками. Но мама сказала, что ему это приснилось.
— Нинуля? — Отец удивленно смотрел на дочь. — Что ж ты без звонка?
— Так получилось, папа. — Нина устало, через силу, улыбнулась. — Пустишь?
— Ну конечно, проходи, проходи, — засуетился Анатолий Михайлович. Он повернулся, и Нина заметила, что его качнуло. — Проходи, садись… Кушать будешь, дочуша? — Анатолий Михайлович суетился: протер тряпкой истертую клеенку, грязную кастрюлю незаметно подпихнул ногой под стол и улыбнулся дочери, открывая недостаток нескольких зубов. — Картошечка вот… Теплая еще. Давай я тебе разогрею, а? С малосольным огурчиком?