- Вот ты родимый. Крупноват будешь, с тобой повозиться придется, - и охотница принялась в уме количество стрел прикидывать. – Да на такого весь колчан уйдет, - заключила в конце. – Ладно, была - не была. Ежели чего, вон на то дерево заберусь, вроде раскидистое.
А косолапый, знай себе рыбу ловит, да на берег оттаскивает. Не чует беды, что затаилась в чаще. Весна тем временем достала лук, вытащила за раз три стрелы и из-за дерева высунулась так, чтоб смочь прицелиться. Натянула тетиву, приготовилась. И хотела было уже выпустить стрелы, как из чащи выбежали медвежата, помялись-помялись на берегу, а потом к бурому пошли. Тут дева задумалась, ежели убьет зверя, то потомство помрет скоро, и нарушит она священное правило сей земли, как и отец ее. Но ежели откажется от затеи, то времени искать другого медведя не будет.
- Простите меня духи медвежьей земли, - прошептала девица. – Но воля моя мне дороже.
И снова нацелилась охотница, да только собралась отпустить пальцы, вдруг раздался из глубин дремучего леса леденящий душу рев. Тут же медведи подняли головы и побежали прочь из реки. Весна чуть лук не выронила, но вовремя очнулась. Пустилась дева через реку, благо та неглубокая была, перебежала она на другой берег и в чащу юркнула. Сердце в груди колотилось, что аж звоном в голове отдавалось. Никак чудище по следу идет, выследил-таки ирод проклятый.
Мчалась Весна во весь дух, даже дыханье в зобу сперло, а когда от бессилья остановилась, то лесом уж сумерки завладели. И без того темная чаща стала еще темнее, еще зловещее. Снова до ушей донеслись звуки страшные, девица растерялась тогда. Закрутило ее завертело, подняла она очи кверху, а там кроны густые сошлись у самых вершин, голова тогда совсем кругом пошла и шлепнулась охотница на землю.
- Все, смерть пришла, - молвила дева. – Заплутала я, теперь не выбраться. Зря на удачу понадеялась, здесь, что не зверь, то сторож лесной.
Но от мыслей горемычных шорох отвлек, сначала тихий такой, далекий, а потом нарастать стал, вскоре перерос в хруст, а тот в треск, молодые деревья закачались. Уставилась Весна во тьму кромешную, ни зги не видно, только трещат стволы, да шишки осыпаются. Душа у девицы к тому моменту уж давно в пятках поселилась, сердце уже не заходилось, а еле трепыхалось. Но вдруг стихли звуки жуткие. Словно вымерла чаща. Весна тогда вышла из забвения, вытерла испарину со лба, поднялась и принялась оглядываться. Вокруг же никого не было, али был, да токмо лихо прятался. Сейчас дева опустила лук и собралась шаг сделать в сторону, как очередной раз нарушилась тишина звериным рычаньем, хозяин того где-то рядом бродил, караулил.