Но и Перун не дремал. Мимо его очей дела сердешные не прошли. Громовержец сдаваться совсем не желал, да и рассерчал не на шутку, покуда детище-то рукотворное ослушалось, супротив воли пошло. Негоже это. Токмо Перун понял, Весна в лепешку расшибется, а вреда зверю не причинит. Тут иной подход надобен. И в голове воссияла мысль, от которой расплылся громовержец в широченной улыбке.
А Весна тем временем покинула возлюбленного. Пока шла, все останавливалась, порывалась вернуться к Лану, но совесть криком кричала. Так и добрела краса до деревни, обогнула дома соседские, в том же месте перелезла через плетень и направилась к сараю. С каждым шагом сердце колотилось все сильней, в голове мыслей проносилось немерено. А вдруг проснулся Отай? Вдруг всех на ноги поднял, и ищут теперича ее, а как найдут, так сразу все и раскроется? Али никому не сказал, позора побоялся и сидит в сарае, ждет ее, чтобы на месте и порешить?
Токмо толку-то бояться? Коль судьба пасть от руки мужа, то пускай так и будет. Все равно без Лана никакой жизни нет и не будет боле.
Подошла Весна тихонько к двери, приоткрыла слегка и глянула в щелку. Темно в сарае, лучина погасла давно, а из глубины мирное сопенье доносится, тогда дева вздохнула с облегченьем и вошла внутрь. Спит Отай, не обманул Велес, крепкие травки подсунул.
Девица тут же скинула с себя одежды, да нырнула под пуховое одеяло. Сон сморил тотчас, все ж непростая у нее была ночка.
И только сны унесли в далекие дали, наступил рассвет. Первые лучи окрасили сарай в рыжину, свет пробился в щели и теплым отпечатком лег на спящих супружников.
Отай проснулся первым, раскрыл глаза и еще долго лежал, пытался вспомнить, что ж ночью-то было. Одежи на нем не имелось, жена рядом возлежала обнаженная тож, выходит, овладел он Весною, да видать перебрал бражки, посему и запамятовал, что да как было. Ну и не беда, теперича ночей впереди у них много, будет еще, что вспомнить. Хотя, чего уж оттягивать? Отай склонился над любимой, припал устами к обнаженному плечу и прошептал:
- Просыпайся, свет очей моих. Позволь полюбоваться тобою.
Весна нехотя открыла глаза, и спросонья хотела было улыбнуться, подумалось ей, что Лан рядом, но как увидала напротив муженька, так нахмурилась, оттолкнула Отая от себя и накрылась с головой. Новоиспеченный муж токмо и успел, что ахнуть.
- Ты чего ж, это? – начал он. – Никак не мил я тебе?
И пришлось Весне соврать, да в богатых красках:
- Еще бы мил ты мне был? – крикнула она из-под одеяла. – Медведь сиволапый! Бражки налакался, да так, что думала, поломаешь меня! Накинулся зверем, одежи посрывал, а уж что дальше творил и вспомнить боязно. Обидел меня, страданья причинил! Нет тебе боле веры!