Ранним февральским утром, еще затемно, на КП командира 237-й стрелковой дивизии генерал-майора Дьяконова раздался телефонный звонок. Звонил комиссар дивизии полковник Прокофьев:
— Товарищ генерал, разведчики вернулись с той стороны. Да, с гостями. Да… Да… Именитых гостей привели, знатных…
— Выезжаю, полковник, выезжаю, — генерал поднялся из-за стола.
Адъютант снял со стены его меховой дубленый полушубок.
Через двадцать минут генерал был в штабе дивизии. Его встретил начальник разведки 38-й армии полковник Максимов. В помещении находились офицеры штаба, дивизионные разведчики. В углу на двух широких скамьях сидели офицеры и солдаты венгерской армии.
— Генерал-майор Штомм, командир корпуса, — представил переводчик, лейтенант Ротгольц, высокого сухощавого генерала с обмороженной щекой.
— Генерал-майор Дешин, начальник артиллерии корпуса, он же бывший военный атташе в Москве, — Ротгольц кивнул на угол скамьи, откуда поднялся, неловко улыбаясь вымученной улыбкой, сутулый человек в легкой полевой шинели.
— Офицеры штаба, охрана…
Генерал с обмороженной щекой закашлялся, прикрывая рот платком и с трудом подавляя кашель, поднялся со скамьи, заговорил.
— Наша дивизия никогда не хотела воевать против русских, мы сдались в плен добровольно, — переводил Ротгольц. Разговор велся по-немецки. — Мы давно уже ищем пути к капитуляции, однако немецкое командование жесточайшим образом подавляет все наши попытки. Мы не хотим воевать, и поэтому мы здесь — я и мой штаб…
Сухой надрывный кашель прервал его речь. Генерал Дьяконов жестом показал ему сесть, чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету.
— А скажите, генерал Штомм, согласились бы вы подписать письмо-обращение к вашим солдатам, оставшимся в окружении, да и к немцам тоже, с призывом сложить оружие? Мы не хотим напрасного кровопролития, мы не заинтересованы в этом.
— Я сделаю это, генерал…
Генерал Дьяконов подозвал офицеров, о чем-то неслышно посовещался с ними и уже громко приказал:
— Накормить, оказать медицинскую помощь, выдать теплую одежду!
Через несколько часов Ротгольца вызвали на КП командира дивизии.
Прикрыв за собой тяжелую, обитую войлоком дверь, Андреев зажмурился от яркого света фонаря, висевшего над столом генерала.
— Проходи, Андрей Васильевич, проходи, — прерывая его доклад, пригласил генерал Дьяконов.
Из-за стола поднялся, протягивая Андрею руку, начальник армейской разведки полковник Максимов.
— Вашу работу с пленными немцами не переоценишь, лейтенант Ротгольц, — полковник пристально, словно бы ожидая реакции на свои слова, смотрел в глаза Андрея. — А теперь настало время пообщаться с мадьярами. Генерал Штомм сдержал свое слово. Его обращение к солдатам и офицерам, оставшимся в Горшечном, необходимо доставить прямо туда и вручить командирам венгерских подразделений. Таков приказ командующего армией генерал-лейтенанта Чибисова.