Сердце Лиама бешено колотилось в груди.
– Малышки… они были живы?
Старик кивнул:
– Да, обе. Никто не знал, откуда они, но мы решили, что они выпали из поезда. Во время войны случались ужасные вещи. – Он чуть подался вперед. – Особенно с евреями, как вам известно.
Лиам кивнул. Он прекрасно это знал.
– Они были аккуратно завернуты в теплые одеяльца. К подгузникам даже был приколот адрес – это где-то в середине Германии. Никто во время войны не собирался везти детей за сотни километров в Германию. Нет, пан.
– И что произошло? Кто вырастил детей?
– Детей нашла Эня Волчик, но она не стала их оставлять. Возраст не позволял. Она поспрашивала вокруг, но была война… трудно было найти семью, которая взяла бы на себя ответственность воспитывать двух малышек.
– И как Эня поступила с детьми?
– Точно не знаю. Помню одно, что в Доманюве они не остались.
Лиам вздохнул:
– А как же нам узнать, что с ними стало?
Старик пожал плечами:
– Эня уже давно упокоилась. И дочь ее умерла. Не знаю.
– Если я напишу небольшое объявление с просьбой, если кто-то располагает информацией о двух малышках, которых в 1943 году нашла Эня Волчик, позвонить по указанному телефону, вы позволите повесить его на почте?
– Разумеется. С радостью помогу.
Лиам повернулся к Агнессе:
– Вы не могли бы написать такое объявление? А внизу прикрепите пару моих карточек.
Позже он передал старику объявление со словами:
– Я высоко ценю вашу помощь. Вы даже представить не можете, как обрадуется одна женщина в Чикаго. Этих малышек родила ее близкая подруга, девушка по имени Каролина. Она вздохнет с облегчением, узнав, что малышки выжили.
– Каролина? Я рад помочь. Если кто-то что-либо вспомнит, я обязательно с вами свяжусь.
– И еще одно. Поблизости нет сиротского приюта?
Старик кивнул:
– Кажется, есть один. При церкви во Вроцлаве. Примерно час на машине на восток. А мысль неплохая. Очень здравая мысль.
* * *
В одном из помещений двухсотлетней готической церкви сестра Мария показала картотеку и кипы блокнотов.
– Во время войны многих еврейских детей прятали в сиротских приютах, – пояснила она на свободном английском. – Наш не исключение. И должна добавить, что сестры церкви Святого Франциска рисковали головой. Время от времени сюда врывались эсэсовцы и требовали документы. Они хотели знать родителей всех наших воспитанников. Мы подделывали документы, подделывали свидетельства о рождении для каждого еврейского ребенка, которого здесь приютили. Подросшим детям давали христианское имя и велели никогда и никому не называть свое еврейское. Иногда нам удавалось отдать детей в польскую семью. В конце войны оставшихся еврейских детей отослали в лагерь переселенных лиц. Записи за 1943 год у меня вот здесь.