Прокурор понимал, что министр юстиции Щегловитов не прочь придать расследованию ритуальный крен. Вице-директор Лядов сказал об этом прямым текстом. Было бы глупо портить отношения с министерством, но столь же неразумным было бы связать свое имя с заведомо провальным процессом. Экспертиза профессора Сикорского произвела на прокурора сильное впечатление, но не убедила окончательно. Он допускал, что изуверская секта могла в давние времена свить гнездо в глухом еврейском местечке среди невежественных и фанатичных обывателей. Однако невозможно было представить, чтобы подобное имело место в начале двадцатого века в Киеве, университетском городе, где сосредоточено образованное еврейское население, где выходят еврейские газеты и журналы!
Поэтому, едва только обнаружились улики против Луки Приходько и его родни, прокурор поспешил доложить министру, что убийство произошло из-за денег, оставленных Андрею Ющинскому его отцом. Прокурор утешал себя, что министр юстиции еще поблагодарит его за то, что он уберег его от весьма опрометчивого шага.
Чаплинский передал черновик дежурному канцеляристу.
— После перепечатки принесите мне на подпись. И извольте проследить, чтобы не было ни единой помарки, потому что бумага предназначена для глаз его высокопревосходительства.
— Будет исполнено, ваше превосходительство, — поклонился чиновник. — Осмелюсь доложить, провизор Фильдбенгаген испрашивает аудиенцию у вашего превосходительства.
— Предложите ему изложить прошение в письменном виде. Хотя нет! Говорите, провизор? Пусть зайдет.
Через минуту дежурный ввел в кабинет прокурора солидного пожилого немца. Чаплинский любезно предложил ему присесть. Провизор важно кивнул головой, долго усаживался на стуле, вынул клетчатый платок, тщательно протер им пенсне, сложил платок — все это с хватающей за душу медлительностью. Когда он, наконец, устроился, Чаплинский спросил:
— Вы провизор? Хочу с вами посоветоваться. Доктор прописал мне порошок, но от него ни малейшего проку. Я боюсь, не спутали ли части при изготовлении?
Провизор взял рецепт, прочитал его от первой буквы до последней, потом медленно произнес:
— О, эфто есть рецепт лекарства от катар желудка.
— Я знаю. Правильно ли изготовлен порошок, вот что меня волнует?
— О, эфто никак нельзя сказать бес специальный химический анализ.
«Тупоголовый немец»! — выругался про себя Чаплинский и, пряча порошок в ящик стола, сказал: — Я чрезвычайно занят, прошу изложить ваше дело как можно короче.
Провизор достал из внутреннего кармана сюртука сложенную вчетверо бумажку, развернул ее, поправил сползшее пенсне, откашлялся и начал читать. Из-за сильного немецкого акцента Чаплинский не смог разобрать ни слова и попросил у провизора бумажку.