* * *
Я проснулась поздно, очень поздно. На заутреню я никак не успевала, но, если поспешу, решила я, на чтение к сестрам попаду. Люсьена не было нигде ни видно и ни слышно, но минувший день выдался слишком долгим. Хмурые рассветы почти стерли резкость перехода от ночи к дню. Я была рада, что у меня есть возможность одеться в тишине и спокойствии. В последнее время Люсьен бывал излишне назойливым. Я встала на колени и быстренько помолилась. Тот день представлял собой каталог, состоящий из разделов «впервые» и «в последний раз». В последний раз я молилась, преисполнившись веры, а не отчаяния. На кухне я принялась звенеть посудой. Люсьен не спускался. Я позвала его. Последнее, чего мне хотелось, – просить Марка присмотреть за Люсьеном. Это могло послужить ему поводом вызвать Энджи или задержаться в Велле подольше. По радио, как всегда, передавали о бесконечной череде бед, обрушившихся на страну в связи с засухой. Это утомляло. Я выключила радио и снова позвала Люсьена. Не услышав ответа, я поднялась до середины лестницы и опять позвала… затем подошла к двери и открыла. Ночник до сих пор горел. Шторы оставались задернутыми. В кровати – никого.
– Люсьен! – заорала я.
Хотя куда мальчик мог подеваться в маленьком доме с двумя спальнями и одной лестницей, я понятия не имела. Я заглянула в ванную комнату. Не спущенная вчера вода казалась сегодня взятой из болота. В ванну явно никто не залезал. Моя ряса висела, перекинутая через край, словно мокрый саван. По крайней мере, внук не упал в воду. Я заглянула в спальню, стащила одеяло, надеясь, что сейчас он выскочит и крикнет мне: «Бу!» В груди у меня все напряглось, но я приказала себе дышать глубже, успокоиться. Подобное чувство рано или поздно переживает любая мать. Ей кажется, что случилось невообразимое, что она потеряла свое дитя, но почти всегда страхи оказываются ложными.
Я вернулась на кухню, надеялась, что, нарушив все законы природы, Люсьен умудрился спуститься вниз, усесться за стол и начать уплетать свою кашу, а я каким-то чудом не заметила его на лестнице. На кухне внука не было. Очевидным казалось, что Люсьен проснулся раньше, пока я спала, и улизнул из дома. Его коричневая куртка висела в коридорчике у задней двери. Рядом стояли сапоги, но я не удивилась бы, если бы оказалось, что внук вышел во двор босоногим даже в такой день. Задняя дверь не была заперта. Все показалось мне немного странным. Покрытый изморозью дуб словно был подсвечен, а крики фазанов создавали саундтрек. Люсьен должен был отправиться к Марку. Я не могла отрицать, что внук очень обрадовался его возвращению. Я постучала и тут же толкнула дверь в амбар. В большой комнате было прибрано. Помытую посуду Марк расставил на свои места. Нигде не валялись листки бумаги с буквами «М». Скорее всего, он сжег их в печурке, которую топил дровами. Джинсы Люсьена висели на стойке для сушки белья, а вот куртка Марка больше не висела на колышке в стене. Только выйдя из амбара, я заметила, что «лендровера» нигде не видно. Нужно думать логически. Начнем с самого начала. Люсьен встал рано, увидел, что я сплю, и пошел в амбар. Марку что-то понадобилось в Миддлтоне, и они вместе поехали в город. Так, скорее всего, и было.