Я не знала этого. Голос внушал мне, что так много есть нельзя. Я размазала пирог по тарелке и оставила кое-какие кусочки под ложкой. Я предложила помыть тарелку прежде, чем Марк успел что-то заметить. Я помыла кастрюлю, в которой они замешивали тесто. Я позволила воде смыть следы маленьких ручек на деревянной ложке, которую держал Люсьен, языка, который ее облизывал. Марк вытер стол. Я позволила воде смыть все его следы.
Когда я вернулась в дом, то прикрыла за собой дверь, не закрыла, а именно прикрыла. Я никогда не закрывала дверь на замок. Я положила толстое полено в горящий камин. Этого хватит, чтобы тлело до самого утра. Я выключила свет, и теперь только редкие языки пламени освещали погруженную во тьму комнату. Я тихо поднялась наверх и зашла в ванную комнату. Вода в ванне была серой с легким налетом мыльной пены. В ней плавало несколько моих волосинок. Я не стала спускать воду, зная, что шум может разбудить Люсьена за стеной. Влажную одежду я оставила лежать на полу. Я так сильно устала, что решила первым делом выспаться, а потом встать пораньше, ответить на молитвы верующих и заполнить мой блог информацией о предпоследнем дне нашего богослужения. Я кликнула в верхнем правом углу theSistersoftheRose.com, и окошко свернулось за долю секунды, словно и оно хотело, чтобы я поскорей его закрыла.
Последнее, что я сделала, в определенном смысле слова последнее, что я вообще сделала в этой жизни, после того как бросила взгляд на полную луну, опустила жалюзи на окнах в моей спальне, встала на колени и поблагодарила Розу за благословение предстоящей ночи, я на цыпочках вышла на лестничную площадку и заглянула в щелку не до конца прикрытой двери в спальню Люсьена. Горел ночник, а в щель между плотными шторами проникал лунный свет. Он полз полоской по полу, а затем отражался в зеркале, висевшем на противоположной стене. Я не вошла в спальню. Я никогда к нему не заходила. Я стояла, как всегда, неподвижно, очарованная волшебством, исходящим от спящего ребенка, прислушиваясь к ритмичной последовательности его вдохов и выдохов, наблюдая за едва заметным шевелением одеяла и тем, как Люсьен сладко посасывает большой палец. Потом я пошла к себе и спала так долго и крепко, как давно уже не спала. Теперь, когда я знаю, что может случиться, пока ты не бодрствуешь, я больше не могу спать.
Сейчас я не знаю, что значит проснуться. Просто у меня одно состояние бодрствования сменяется другим. После того утра я никогда не просыпалась, поскольку никогда больше не спала.
Накануне того дня я твердо решила проснуться в четыре часа утра, ответить на молитвы по интернету, подготовиться к совместному чтению, то есть сделать все то, что я не успела вчера. Почему я не проснулась вовремя? Возможно, потому, что тело мое было занято чем-то вместе с дьяволом в самые темные часы ночи… Возможно, я вообще мало спала… Иногда мне хочется располосовать себе кожу только для того, чтобы увидеть, какая я внутри. Вот только у меня на руках нет когтей, а ногтями я могу нанести царапины, которые едва кровоточат.