Марк резко развернулся и направил на меня свой указательный палец. Локтем он задел стеклянную цаплю на полукруглом столе. Та упала и разбилась. Свет из окна отразился от нескольких осколков на деревянном полу, и это походило на росу, выпавшую на камушках на месте распаханного поля.
Во рту у меня выделилась слюна. Я хотела увидеть всплеск его насилия. Голос сказал мне, что Марк сейчас меня изобьет. Я сказала Голосу, что так мне и надо, пусть кровь брызнет из рассеченного лица, пусть на нем останутся шрамы. Пусть люди увидят эти стигматы на женщине, которую сначала объявили святой, а затем убийцей. Однажды Марк меня уже ударил. Пусть не сдерживается. Я страстно желала наказания, но мой долгожданный истязатель сломался и бессильно упал в кресло. Вся его агрессия куда-то улетучилась.
Тишина в море битого стекла. Я нагнулась и принялась подбирать осколки один за другим.
– Я не знаю, что случилось, – стоя на коленях, произнесла я. – Если бы я знала, то все бы давно рассказала. Поверьте мне, пожалуйста. Я сотни раз пережила каждую секунду того дня и ночи, старалась понять, в какой миг я могла бы что-то изменить, и Люсьен… Люсьен…
– Остался бы с нами, – закончила за меня Энджи с неизменным сарказмом. – Знаешь что, мама, ты с самого начала была против этого ребенка. Ты тоже, Марк. Вы хотели, чтобы я тихо съездила в клинику и избавилась от плода, как делают очень многие беременные школьницы. Теперь вы своего добились. Или я не права?
Неправда. Я сумела полюбить Люсьена еще до его рождения.
– А затем ты решила, что из тебя получится мать лучше меня. Не волнуйся так, Марк мне все рассказал о том, как ты выжила его из дома, как ему приходилось приглядывать за Люсьеном, кормить и купать его, пока ты молилась за весь гребаный мир. Ты стала любимой святой матерью для них, но не для Люсьена.
Марк встретился со мной взглядом. Конечно, они разговаривали в машине.
– Марк все мне рассказал о том, как он позвонил, а Люсьен, мой сын, рыдал по телефону, потому что он остался один в доме.
Энджи разрыдалась. Это было невыносимо. Мне с трудом удавалось понять, о чем же она говорит.
– Ты заверяла меня, что будешь о нем заботиться. Ты мне обещала. Ты говорила, что в Велле с ним ничего не случится. Я точно помню, что ты мне говорила. Ты должна была сказать мне, что не справляешься, когда я тебе звонила.
– Не следовало разрешать тебе уезжать, не оставив нам контактного телефона… – начал Марк.
Но Энджи его перебила. Гнев придал последовательности ее словам:
– Почему ты вообще возомнила, что сможешь стать лучшей матерью ему, чем была мне?