Я понятия не имела, о ком она говорит. Ее загадки всегда ставили меня в тупик. Даже сейчас она говорила загадками.
– Сестра Дороти, – поднимаясь на ноги, произнесла Амалия, показав мне голубой конверт авиапочты.
Я тоже встала:
– Можно прочитать? Я долго ждала от нее письма.
После всего случившегося Дороти написала не мне, а Амалии. Я вновь чувствовала себя чужачкой, стоящей близ ее молельного круга. Кажется маловероятным, но вот она, Амалия, а вот оно, письмо. Не маловероятно, а нестерпимо. Некая мысль мелькнула в моей голове. Я протянула руку:
– Оно адресовано мне? Отдай мне письмо, Амалия.
– Нет. Дороти ответила не тебе, а мне. Полагаю, ее тревожило, что тебя сейчас окружают мужчины. Она поступила мудро, написав не тебе, а мне.
В погребальном зале леса увидеть выражение ее лица представлялось делом почти невозможным.
– Я пыталась с ней связаться. Я думала, что она сможет мне помочь… – начала я.
– Дороти все мне рассказала о том, как ты мучилась и хотела узнать правду. Зачем было обращаться к священникам? Рут! Роза всегда была рядом с тобой. Тебе не следовало об этом забывать. Но Дороти написала… Как она там выразилась…
Из-за ствола ближайшего дерева Амалия выудила небольшой матерчатый рюкзачок. Когда она полезла вовнутрь, там что-то звякнуло. Послышалось чирканье спички о коробок. Женщина зажгла свечу. Она готовилась молиться и ждать. Пламя вспыхнуло, осветив ее лицо. Огоньки отразились в ее глазах. Теперь они казались больше, чем были на самом деле. Я заметила капельки пота у нее на щеках.
– «Сестры Розы верят в силу правды», – начала она читать. – Не перебивай меня, Рут. Дай дочитаю…
Пламя съежилось, когда она заговорила, затем вновь успокоилось.
– «Я могла бы написать Рут, но боюсь углубить ее агонию подозрительности и мало чего стоящих доказательств. Ты, Амалия, – единственный человек, способный избавить Рут от боли неопределенности, ибо ты единственная, кто знает правду».
Амалия приблизилась ко мне, словно хотела, чтобы я прочла сама.
– Она верит, Рут. Только когда я это прочитала, то осознала, что почти забыла, кто я. Но Дороти мне напомнила. Я та, кто знает правду.
Амалия поднесла свечу к письму. Пламя лизнуло ей пальцы. Женщина бросила горящую бумагу на землю, где она свернулась, обуглившись, и потухла. У меня закружилась голова. Все перед глазами поплыло. Нас вдруг обступила кромешная тьма. Я ощутила ее руку. Амалия поддержала меня, не дав упасть, а затем усадила обратно на бревно. Я ощутила ее запах. Знакомый лавандовый аромат подушек… И еще… кисловатый запах простыни, которую сняли с кровати больного ребенка. Когда я подняла голову, Амалия стояла совсем близко от меня.