Я рассказала об этом Марку. Мы посмеялись. Его руки полезли мне под джемпер, насвистывая мотивчик из одного фильма.
Кажется, Энджи услышала слова Деса. Сразу же после этой сцены она неожиданно принялась складывать вещи Люсьена.
– Уезжаете?
– Да.
– Оба?
– Конечно.
Энджи принялась сбрасывать одежду Люсьена в видавший виды вещевой мешок.
– Если ты снова хочешь попутешествовать, то можешь оставить Люсьена у нас.
– С какой стати?
Я купила внуку тапочки и протянула их дочери.
– Ты будешь чувствовать себя свободнее, а Люсьен сможет ходить в школу, завести себе друзей.
Энджи схватила тапочки.
– Если бы у вас были хорошие отношения с местными, они приглашали бы Люсьена к себе поиграть. Разве ты не заметила, мама, что никто не хочет видеться с вами?
– Это не совсем так.
Энджи выскочила из комнаты, а я слушала, как она буйствует в ванной.
– Ты просто не хочешь этого замечать. Я все слышала. У вас тут поля зеленеют, а другие терпят убытки. Люди думают, что здесь что-то нечисто, – крикнула дочь из-за стены и вернулась в спальню. – Что, блин, он сделал со своей зубной щеткой?
Комната была слишком тесной для нас двоих. Я отошла подальше, чтобы не стоять у дочери на пути, и выглянула в окно.
– Ты уклоняешься от ответа, Энджи. Я предлагаю Люсьену уверенность в завтрашнем дне. Ему здесь нравится. Придет день, и все это станет его.
– Ты, как всегда, носишься со своей идиллией среднего класса. В этом ты вся, мама. Ты и прежде хотела мальчика. На самом деле тебе нужен только Люсьен.
Я повернулась и взглянула ей в глаза.
– Энджи! Тебе тогда едва исполнилось семнадцать лет. Если бы мы не вмешались, то у тебя и Люсьена бы не осталось. Государство этого не позволило бы. Социальные работники с нами об этом говорили.
Энджи принялась нагромождать слово на слово:
– Да! Да! Да! Я об этом все уже знаю! А почему социальные работники не проявили столько проницательности, когда обвинили Марка?
Дочь закрыла на молнию вещевой мешок.
– Энджи! Не опускайся так низко. Ты не хуже меня знаешь, что его доброе имя полностью восстановили. Больше никогда, повторяю, никогда не упоминай этого в разговоре со мной.
– Ладно. Ради бога! Не стоит так волноваться. Марк чист! Все в порядке в мире. Все изменяется. Я тоже изменилась.
– Уверена? – крикнула я ей вслед.
Сидя на краю разобранной постели, я поправила складки на пуховом одеяле. Я ни на секунду не усомнилась в невиновности Марка во время всей этой грязной истории. Я знала, просто четко знала, что он не мог совершить ничего подобного. Нельзя было позволить себе думать по-другому. Грохот захлопывающейся за спиной Энджи двери вернул меня из прошлого в настоящее. Я посмотрела на мои сломанные ногти на руках, а затем со всей силы надавила пальцами на волдыри, появившиеся от рукоятки тачки. Я давила до тех пор, пока мне не сделалось больно, а на месте волдырей выступила влага.