– Хочешь узнать, что нового случилось за время твоего отсутствия? – спросила я.
– Извини, – обнимая меня, сказал Марк. – Не будем ссориться.
Небольшая отлучка пошла мужу на пользу. От него даже пахло внешним миром, пахло табачным дымом и чужой зубной пастой. Пожалуй, мои новости подождут. В глубине души я чувствовала, что предала его и Велл этим утром, когда обнимала совершенно чужого мне человека и рассказывала, как у нас все здесь плохо. Мне хотелось чем-то загладить свою вину перед ним. Впрочем, и это подождет. Вполне возможно, Марк и монахиня встретятся. Тогда она, скорее всего, расскажет о том, что случилось.
Я рассказала ему о сестрах. Я солгала мужу, солгала впервые в моей жизни, заявив, что это я, а не Энджи, впустила монахинь, разрешив им оставаться на нашей земле. Марк сказал, что я сошла с ума, что ему для полного счастья еще этой заботы не хватало. Перед тем как с шумом захлопнуть за собой дверь, муж спросил, заходила ли я к овцам. Я возмущенно сказала, что конечно. Как я могу такое забыть?
В лагере бродяг-путешественников я узнала, что Энджи и еще несколько ее товарищей согласились помочь в перетаскивании прелого сена из амбара и ушли рано утром. Чарли остался в лагере. Он заявил, что из-за хромоты не в состоянии выполнять тяжелую физическую работу. Мужчина рассказал, что спрыгнул с многоэтажного гаража, когда находился под кайфом и возомнил, будто умеет летать.
– Люсьен пошел с остальными, – сообщил Чарли.
Рассердившись, я заявила, что это очень безответственно – брать малыша на работу, где будут переносить тяжести. Его могут придавить.
– Вам не стоит так волноваться, – заверил меня Чарли. – Энджи – заботливая мама. Люди меняются.
Он заварил мне чай. Мы сидели на одном из бревен, которые путешественники притащили из леса. Чарли шил. Большие, покрытые шрамами руки с необыкновенной ловкостью орудовали иглой, ремонтируя палатку.
– Люди меняются, – повторил он.
Работал Чарли очень тщательно. Стежки были аккуратными, почти незаметными. Мужчина пришивал отпоровшуюся молнию к хлопчатобумажной подкладке палатки. Получилось в меру туго, в меру свободно. Чарли проверил свою работу, закрыв и открыв молнию.
– Сделано.
– Будет держаться? – спросила я.
– До тех пор пока кто-нибудь ею всерьез не заинтересуется.
Чарли похромал со мной до колеи.
– Расскажите мне об этих монахинях Энджи, – попросил он.
– Отсюда вы их не увидите, – сказала я ему. – Они расположились в ложбине.
– Я знаю. А во что они верят?
Хороший вопрос.
– Думаете, они здесь задержатся? – спросил он.
– Понятия не имею, – ответила я. – А вы с Энджи и Люсьеном? Вы здесь надолго?